Добавлено (26.04.2008, 22:51)
---------------------------------------------
- Ага, не буду.
Это только первые минуты он спокойно сидел возле Дюпена. И крутил головой. А потом заносился по салону. Дюпен даже заволновался, что Котьки долго не было. А тот поднялся на второй этаж, и приткнулся головой к стеклу. Его нос расплылся картошкой – автобус проезжал мимо БИГ БЕНА. Котька взглянул на севшего рядом Дюпена.
- Зато у нас есть Кремль.
На набережной у автобуса была конечная. Здесь было много полицейских, и чтобы они не вызывали подозрений, Котька взял Дюпена за руку. Этакие отец и сын прогуливаются по набережной. Пистолет сквозь рубашку приятно холодил кожу.
- Пап, пошли спустимся к воде. А? Ну, пошли!
И Котька потянул Дюпена за собой. Они быстро преодолели площадь и по лестнице спустились к воде. Немного поодаль стояла баржа-ресторан. А справа был мост через реку.
- Что это за папа. Ты чего?
- Жалко, что ли? Просто на нас странно поглядывал один коп. Вот я и сказал. Если тебе обидно, я могу извиниться.
Котька отвернулся, и носком кроссовки стал играть с небольшим камушком.
- Ну, зачем. Мне даже приятно.
Котька оглянулся, и потащил Дюпена под мост. Дюпену даже показалось, что вот они выскочат с другой его стороны. Они и выскочили. Но здесь уже не было привычной реки, замурованной в каменный туннель с двух сторон. Остался и мост. Только он был уже не каменным, а деревянным. По берегам реки росли редкие деревья. И эти самые берега образовывали небольшой обрыв вдоль всего протяжения реки. Деревья, которые росли на самом краю, корнями торчали наружу.
- Мы уже тут?
Котька стоял на четвереньках, и издавал знакомые Дюпену звуки, когда он перепивал.
- Трудно было? – Дюпен присел рядом с Котькой.
- Сейчас всё пройдёт. Если ты хочешь и дальше так со мной путешествовать, то тебе придётся похудеть. Тащить такого кабана через пространство, это не легко.
- Ладно, Котька, я исправлюсь.
Дюпен встал и огляделся. Они также находились под мостом. Небо, в отличие от лондонского, было чистым. Ни одной тучки. Ветер был, но тёплый. Котька уже встал. Его лицо было бледным.
- Тебе надо поесть.
- В нескольких километрах есть деревня. Там у меня друзья.
- Пошли.
Котька не сопротивлялся, кода Дюпен помог ему выбраться по насыпи на мост.
- Если будут проезжать гвардейцы, опускай голову. Здесь так принято.
- Учту.

Добавлено (26.04.2008, 22:51)
---------------------------------------------
Плащ стал скапливать на себе солнечные лучи. Но Дюпен привык. Жар костей не ломит. Он не раз бывал в Африке, и был одет тогда не по-летнему.
- Сними плащ, изжаришься!
- Там у меня ствол.
- Спрячь.
- Потреплю, мамочка!
Котька не обиделся, он просто опять подпрыгнул и вкатил Дюпену звонкий подзатыльник.
- Скажи, а отцу можно высечь своего неугомонного сыночка. Или здесь это запрещено?
- Пожалуйста, только у тебя ремня нет.
- Чего нет, того нет. Придётся ломать хворостинку.
- Ну и, пожалуйста.
И он показал Дюпену язык.
- Путешествуешь по мирам, а ведёшь себя как ребёнок.
- А я он и есть!
- Я вижу.
Котька не ответил. Впереди показались всадники. Котька схватил Дюпена за руку.
- Не забудь поклониться.
- Помню.
Они немного опустили головы, когда проезжали всадники. Их было шесть человек. Все люди были в чёрных камуфляжах, если в этом мире есть такое понятие. На голове всадников было что то наподобие берета. У каждого слева висел автомат. Они остановились.
- Документы, - все спешились и обступили Дюпена и Котьку.
Котька протянул свой паспорт.
- А его? – один из гвардейцев ткнул дулом автомата в Дюпена.
На руке гвардейца, пониже плеча была звёздочка. У других всадников были только полоски.
- Лейтенант!
- Гвард-лейтенант!
- Да, гвард-лейтенант, мы с сыном возвращаемся от родственников. И паспорт у них.
- Почему пешком?
- Трудное сейчас время.
- Кому как, гражданин.
Гвард-лейтенант перевёл свой взгляд на Котьку.
- Корин Ивор, двенадцати лет. Почему не в школе?
- Гвард-лейтенант, у нас умерла бабушка, и пришлось отпроситься, - Дюпен покрепче притянул к себе Котьку. Он начинал понимать, что гвардейцы им не верят. Если оттолкнуть Котьку, он сумеет выхватить свой ствол. Троих он точно положит. И этого лейтенанта тоже.
- Вас проводят.
- Но гвард-лейтенант!

Добавлено (26.04.2008, 22:51)
---------------------------------------------
- Не надо благодарности. Сейчас смутное время. Честь имею!
Он козырнул Дюпену. Тот только кивнул. Он немного склонил голову над Котькой.
- Слушай, куда мы идём, у тебя точно есть друзья?
- Не бойся!
- Я не за себя, а за тебя боюсь.
Спереди и сзади их вели всадники. Дюпен хмыкнул.
- Окружили.
По крайней мере, не надо прятаться. Так их проводят прямо в деревню. Дюпен взглянул на Котьку. Тот безмятежно пинал рядом небольшой камень. И был спокоен.
Они стали входить в город. Или деревню. Дома стояли вдоль самой дороги. Одни были двухэтажные, но больше всего было одноэтажек. Дюпену казалось, что он попал в 13 век. Дорога шла в гору, на верхушке которой стоял небольшой замок.
- Чей это?
- Шерифа.
- Куда мы идём?
- На площадь.
Когда они дошли до небольшого одноэтажного дома с красным флигелем, всадники отстали.
- Выяснили, куда идём.
Входная дверь дома открылась, и на Котьку прыгнул мелкий мальчишка.
- Котька!
Котька заулыбался, и взлохматил мальчишке волосы.
- Привет, Рыжик! Скучал?
- Ага! После того, как вас увели в замок, места себе не находил. Даже попало!
Рыжик потёр себя сзади.
- Отчим выдрал?
- Да! Ему не нравиться, что я связался с вами. Он больше верит тому, у кого власть в руках. Ой! А это кто?
- Лис! – Дюпен протянул Рыжику свою руку.
Мальчишка посмотрел прямо в глаза Дюпену, потом улыбнулся и пожал тяжёлую ладонь.
- Рыжик! Вы есть хотите.
Дюпену грел грудь пистолет. Он был напряжённым, явно гвардейцы что-то пронюхали, ведь не каждого жителя они провожают до дома.
- Котька! Нам нельзя здесь долго задерживаться!
И Дюпен увидел глаза Рыжика. В них стали набухать слёзы.
- Коть! – Рыжик обнял Котьку на бок, и не хотел отпускать. – Я, правда, соскучился.
- А как ребята?
- Я не ходил к ним больше. Это не безопасно.
- Ничего! – Котька опять прошёлся по волосам Рыжика. – Но я не могу подставлять тебя.

Добавлено (26.04.2008, 22:51)
---------------------------------------------
- Ага! Я видел, что вас гвардейцы проводили.
- И это странно!
Но Котька увидел умоляющие глаза Рыжика.
- Но поесть мы можем. Не умирать ведь с голоду.
- Ага!
Дюпен оглянулся. За домом никто не следил, да и не многолюдно здесь было.
- Рыжик, а твой отчим дома?
- Нет! Он в баре, и до вечера не вернётся. Не бойтесь!
- Ты меня успокоил.
- Ага.
Дюпен давно не пил такого вкусного молока. А хлеб просто таял во рту. Сначала заурчал желудок, но, проглотив несколько кружек парного молока, он успокоился.
- Правда, вкусно? – Рыжик налёг животом на стол.
- А что ты не ешь?
- Не хочу. Коть! Я хочу уйти к ребятам, а сам ещё не умею прыгать как ты.
- А отчим?
- После смерти мамы, от него совсем житья не стало.
- Бьёт?
И я увидел, как Котька до красноты сжал кулаки. А Рыжик только кивнул.
- Ты возьмёшь меня с собой?
- Обязательно!
- Где держат Юлу?
- В замке шерифа! В подвале.
Что было дальше, Дюпен помнил уже обрывками. Сработал его рефлекс, он молниеносно вытащил пистолет, и выпустил две пули в гвардейцев. Надо было уходить раньше, а тут не успели, да ещё и Рыжика подставили.
- Котька, уходите с Рыжиком, я вас прикрою! – Дюпен как котят перекинул через себя мальчишек, и укрылся за столом. Раздались выстрелы.
- Ты не выживешь в этом мире без меня! – Котька прижался к Дюпену.
- Это так, но ты теперь отвечаешь не только за меня, но и за Рыжика. А он слишком маленький. Уведи его! Уведи в мой мир!
Автоматная очередь гвардейцев прошлась над Дюпеном, обрушив на пол толстый слой штукатурки.
- Сдавайтесь, вы окружены!
Дюпен оглянулся. Мальчишек за ним не было. Значит, ушли. И значит, мы ещё повоюем. Жаль только, что радость была не долгой.
- Если вы не сдадитесь, мы убьем мальчишек.
И Дюпен выглянул. Котькины руки были сильно выкручены и заломаны ему за спину. Котька посмотрел прямо на Дюпена, ему в глаза. А Рыжика просто придавили ногой к грязному полу. Дюпен понимал, что если он встанет, его возьмут. Раньше бы он не встал, а сейчас было всё по-другому. Если Дюпен продолжит отстреливаться, мальчишке убьют. И теперь его это волновало.
- Сдаюсь! – он встал и поднял руки.

Добавлено (26.04.2008, 22:52)
---------------------------------------------
Совсем неожиданно вырвался Рыжик. Он вытащил небольшой ножик и со всего размаху воткнул его в ногу одного из гвардейцев. Того, кто заламывал руки Котьке.
- Ах ты, гадёныш!
Но первым успел гвардеец. Он передёрнул затвор и выстрелил. И это было последнее, что успел сделать гвардеец в своей жизни. Пуля из пистолета Дюпена раздробила солдату голову. Потом был удар и Дюпен упал. Он не видел, как Котька с криком набросился на оставшихся гвардейцев. И успел откусить одному ухо, пока мальчишку не отбросили в угол и не запинали.
Сколько он был без сознания, Дюпен не помнил. Его вывела из беспамятства вода.
- Пейте! Вам надо!
Дюпен открыл глаза. Над ним склонился мальчишка, наверно, помладше Котьки. Когда-то у него были светлые волосы, а теперь они и мордашка были перепачканы сажей. Но лицо Дюпен узнал.
- Юла!
- Да! Вас папа прислал!
- Ты знаешь?
- Мне Котька рассказал.
- А где он?
Юла отполз немного назад, и сел, обхватив колени руками.
- Его увели на допрос. Сначала его! А потом и меня.
Ярость стала закипать в Дюпене. Но его руки были скованы кандалами. Этот мир ему не нравился. Здесь умели воевать только с детьми. И Дюпен, в какой раз опять удивился себе. Раньше он никогда не был таким сентиментальным.
- Юл! А Рыжик?
И Дюпен понял, что мальчишка погиб. Юла всхлипнул.
Двери заскрипели, и двое гвардейцев втащили Котьку. Дюпен сжал кулаки и невольно подался вперёд. Футболка на Котьке была разорвана, а вся его спина была исполосована ударами от плети.
- Пошли! Ты следующий!
Юла улыбнулся, и не гвардейцам, а Дюпену.
- Котька! Коть!
Мальчишка заворочался, и застонал. И открыл глаза. Под его глазами остались следы от слёз.
- Лис! Ты как?
- Я в порядке! А ты как?
- Могло быть и лучше, но и так тоже хорошо, - и Котька закрыл глаза. – Они нас бояться! Иначе бы не были.
Дюпен не знал, что ответить. В нём закипала злость. Злость на этот гнилой мир, на себя, что не может помочь. На Котьку! Почему он не уводил Рыжика? И опять на себя.
- Коть! Они!? Пытали! Как?
- Ты меня рассмешил, Лис! – Котька начал кашлять. – Не бойся, у них всё намного банальнее, только плеть.

Добавлено (26.04.2008, 22:52)
---------------------------------------------
Намного быстрее принесли Юлу!
- Ты следующий! – один из гвардейцев ткнул в Дюпена пальцем.
Их было двое, и Дюпен решал, может, их сразу здесь положить. Но гвардейцы ненароком могли зацепить мальчишек. И он пошёл. Из подвала наверх было всего сорок семь ступенек. Дюпен сосчитал, кто знает, даже эта информация может пригодиться. У выхода (или входа) из подземелья стояла стража, и тоже два человека. Их автоматы висели за спиной. И есть время, чтобы вырвать их. Его руки уже не были в кандалах, а были банально связаны верёвкой. Пока они поднимались, он немного расслабил путы. Коридор был длинным. И через каждые семь, восемь метров по обе стороны располагались двери, в два человеческих роста. Деревянные, с непонятным орнаментом. И не было стражи. Свет в коридор попадал с потолка, где окна располагались во всю длину коридора. Окна были белые, без узоров. И хотя солнце нещадно палило, стены замка сохраняли осеннюю прохладу. Навстречу попадались служанки, и, увидев пленника, они сразу же прижимались к прохладным стенам – хотя коридор и был длинным, он оставался довольно узким, всего в четыре тела. И Дюпен ждал – бой был бы эффективнее в не таком узком пространстве. Его втолкнули в передние двери. Комната была большой, и так же как в коридоре, потолок комнаты украшали большие окна. Вдоль стен через метр стояли гвардейцы. Посередине комнаты стоял большой деревянный стол с массивными ножками. И рядом со столом стоял трон, спинка которого взмывалась высоко к потолку. И на самой высоте была корона, блики солнца играли на её металле.
А Дюпен был разочарован. Теперь он понял, почему было так много гвардейцев – он думал увидеть шерифа, этакого, верзилу, с необхватной шеей и … сильным. За троном сидел небольшого роста человек. Когда он переваливался с бока на бок, под мантией играл его живот. На небольшой голове красовалась знатная корона, выполненная в форме летящего дракона, в глазницах которого красовались яркие камни. В руке коротышка держал плеть. Дюпен уже представил себя полицейским психологом, объясняющим поведение маньяка, убивающим детей. Личность, возможно, маленького роста, которая может причинять боль только беззащитным детям, боясь сильного взрослого человека.
- Вам нужна моя корона?
- Мне уже заплатили! Мне просто нужен мальчишка.
- Но мальчишка нужен и мне.
- Чтобы сечь его!?
- Вы не понимаете!
- Не понимаю. Вы что, получаете от этого удовольствие?
- И это тоже. Если они будут без сил, то не смогут воспользоваться своей магией.
- Магией? Они просто управляют законами физики. И всё тут. Они могут, я вот, нет.
- Так надо отучить их от этого. Вы со мной?
- Что?

Добавлено (26.04.2008, 22:52)
---------------------------------------------
- Ну, зачем вам эти мальчишки? А я смогу вам заплатить. И много. Моя казна полна золота. И, если захотите, сможете наказывать их вместе со мной.
Дюпена передёрнуло от отвращения. От отвращения к этому шерифу, и к себе. Это только так просто сказать – да! Но, сечь детей – это словно наплевать себе в душу, и в душу ребёнка. Дюпен живо представил себе Котьку, его живые глаза. Нет! Дюпен только сжал кулаки. И этот жест заметил шериф. Он только посильнее вжался в свой трон.
- Мне уже заплатили. И в не моих правилах разрывать контракт, когда он почти выполнен.
- Ха! Вы глупец! Мои гвардейцы сотрут вас с лица земли.
- Скажите, как вам удалось?
- Что?
- Всё это! Вы, жалкий коротышка! Как вам удалось взять власть в свои руки. Я просто разочарован.
- Вы! – и шериф подскочил.
- Хотя! Что я перед вами буду унижаться? Вас расстреляют, а я дальше буду у власти. А хотите узнать правду, валяйте. Да! Я когда-то был при дворе мелким чиновником. Но стоит пустить всего лишь маленький слушок, что король распускает своих гвардейцев, и что требуется повысить налоги.
- И народ взбунтовался?
- И гвардейцы тоже. У всех были семьи, а чем их кормить, когда ты уволен? Ха! А потом было всё намного проще. Налоги всё равно поднялись, а кто был не согласен, того просто не стало.
- Понятно, ты только и можешь, что воевать с детьми.
- Они так слабы, что не могут дать отпор.
- Трус!
- Но я на троне, а вот вы будете казнены. На глазах ваших мальчишек. Уведите его, и… расстреляйте.
- Мы ещё увидимся!
- Ага! На том свете.
Дюпена вытолкали в коридор. И всё те же двое гвардейцев. И они ничего не успели сделать. Как только двери тронного помещения захлопнулись, Дюпен просто вытащил руки из верёвок. Он просто схватил гвардейцев за руки, и столкнул их вместе. Слабо, но этого хватило, чтобы гвардейцы потеряли контроль.
Никто не услышал, как хрустнули их шеи, и как два безжизненных тела были утащены за колонну. Дюпен оглянулся, но вокруг никого не было. Он взял разгрузку одного из гвардейцев. И одел её. И ухмыльнулся. Этот мир был похож на его землю. Если не во всём, то в вопросах оружия миры были идентичны. Магазин пистолета был заряжен восемью пулями, и снабжён глушителем. Что, было кстати.
Жаль, что у Дюпена не было камеры, а то она бы зафиксировала явно открытую челюсть шерифа, когда Дюпен ворвался в тронный зал. У гвардейцев явно была заторможенная реакция. Дюпен уложил восемь человек, истратив один магазин, пока те очухались. Но это им тоже не помогло. Они боялись убить шерифа, и

Добавлено (26.04.2008, 22:52)
---------------------------------------------
стреляли как вон из рук плохо. На них Дюпен потратил второй магазин. А шериф сидел, вжавшись в трон.
- Смотрю, вот мы опять и встретились. И я ещё жив.
- Что вам надо?
- Я уже говорил, мне нужны мальчишки. И, повторюсь, ещё раз, мне не нужна ваша корона.
- Но вы ведь понимаете, что не уйдёте из дворца живыми!?!
- Мы постараемся.
- А если я не отпущу вас?
- Тогда тебе больше не нужна будет корона, - Дюпен навалился над шерифом. Дуло пистолета упёрлось коротышке между ног.
- Ты выживешь, но всю оставшуюся жизнь будешь мочиться через трубочку. Хотя, может тебе это и к лучшему.
- Нет! Забирай их, и уходите.
- А как же, что мы не уйдём из дворца живыми?
- Это была шутка.
- Знаешь, в такой для тебя далёкой стране, в России есть старая игра – называется русская рулётка.
- Да! И что?
- А ничего! Из барабана револьвера убираются почти все пули, кроме одной. Барабан крутится. И…
- И?
- Бабах! Если не повезло, мозги долго будут соскребать со стен. Сыграем?
- Но у тебя не револьвер?
- Чёрт! А ты прав. Тогда может просто тебя пристрелить.
Дюпен снял с предохранителя.
- Ба! Какой у нас храбрый шериф. Обосался как младенец.
Шериф был белым как лист бумаги. А между его ног собралось мокрое пятно.
- Уходите, - он даже захрипел.
- И никакого преследования?
- Никакого!
Дюпен убрал пистолет в кобуру. И ударил шерифа. Тот как грузный мешок свалился на пол.
- Когда очнётесь, у вас будет болеть голова. А в это время мы спокойно уйдём.
Дюпен оглядел комнату. И увидел свой мешок, плащаница в котором нужна мальчишкам. И оделся как гвардеец.
Он прошёл незамеченным до подземелья. Стража козырнула ему, а он, увидев на своих плечах сержантские лычки, козырнул им в ответ. И вошёл в подземелья.
Котька сидел возле зарешётчатого окна. Юла лежал на его коленях, и Котька мокрой тряпкой смачивал раны друга. Тот только вцепился зубами в палку, и молчал. Увидев вошедшего, Котька сжал кулаки.
- Собирайтесь! Мы уходим.
- Сейчас моя очередь, оставьте Юлу.
Дюпен понял, что мальчишка принял его за гвардейца.

Добавлено (26.04.2008, 22:53)
---------------------------------------------
- Вы оба пойдёте! – он присел перед Котькой, и легонько взял его за плечи.
- Коть, ты чего! Это я, твой Лис!
И тут он узнал гвардейца.
- Упс! Извини! Я тебя не узнал.
- Конечно, узнаешь тут человека, когда сидишь целые сутки в темноте. Так и глаза можно испортить. – Сейчас мы уходим.
- А шериф?
- У нас с ним договор.
- И ты ему веришь?
- Я что, похож на идиота?
- Мне ответить, или промолчать?
- Состришь, когда будем в безопасности. А сейчас надо уходить.
- Лис! Юла слаб.
- Я смогу.
Юла сидел, прислонившись к Котьке. Дюпен сдержался, чтобы не пройтись рукой по его волосам.
- Конечно, сможешь.
И достал плащаницу.
- Ну, кто первый?
- Юла!
А Юла смотрел на плащаницу, не понимаю всего разговора. Котька взял из рук Дюпена плащаницу, осторожно отодвинул от себя Юлу и завернул того в материю.
- Боль пройдёт.
- А мне и не больно, когда вы рядом.
Котька поморщился, но Дюпен помог ему встать.
- Шериф может передумать.
- У нас есть в запасе несколько минут.
- Но мы не сможем уйти, здесь много гвардейцев.
- А скачок?
- Извини, но я не могу. Эти стены просто давят.
- В соседней камере есть ход. Мне папа говорил. Он, когда был мальчишкой, часто там играл, - Юла уже выбрался из плащаницы, и протягивал её Котьке.
- Тебе она тоже нужна.
- Потом.
- Ну, уж, извини! Пока ты мой проводник, а я единственный взрослый, и должен вернуть тебя в сохранности твоей матери, ты сейчас оденешь плащаницу.
И Котька не стал спорить с Дюпеном.
- Есть! Команданте!
- Выдеру тебя позже!
- Когда догонишь.
- Юла! Так, где вход?
- В соседней камере.
- Так идём?

Добавлено (26.04.2008, 22:53)
---------------------------------------------
- А гвардейцы?
Дюпен подошёл к двери.
- Мне нужна помощь.
Дверь открылась, и они сразу же уставились на мальчишек. Юла скакал на одной ноге, а Котька просто высунул язык.
- Паршивцы!
- Один есть! – Дюпен втащил гвардейца в камеру и просто впечатал того в стену.
- Главное жив, и совсем не важно, что завтра будет болеть голова.
Второй гвардеец внял совету своего друга, и уже оба они лежали возле стенки.
- Пошли.
Вторая камера была пуста.
- Где вход?
- Вон! Где висят цепи. На одном из камней нарисован дракон.
Дракон и правда был. Маленький, нацарапанный, скорее всего ножом. Дюпен нажал на камень. Медленно, и со скрипом пол стал уходить в пустоту. И появились ступеньки.
- Это ещё во времена моего деда построили.
- Чем и пользовался твой отец.
- Ага!
Совсем неожиданно забил колокол. И его мощному, пронзительному гулу подыгрывало множество мелких колоколов.
- Тревога!
- Надо было прибить шерифа.
- Идём.
Первым пошёл Юла.
- Ступенек тридцать семь.
- А света здесь нет?
- Спустимся, и там будет светлее.
- Веди!
Сзади раздался топот солдатских сапог и выстрелы. Гвардейцы уже были возле камеры. Дюпен стал поторапливать ребят.
Уже кончились в пистолете патроны, и Дюпен просто толкал впереди себя мальчишек. И если что, прикрывал их собой. Гвардейцы уже не лезли на рожон. Все патроны, выпущенные Дюпеном, попали в цель. Теперь было обычное безмолвное преследование.
- Котька, ты знаешь куда идти?
- Юла знает, он здесь вырос!
- И родился!
- И это тоже!
Котька стал шутить.
- Чёрт!
- Котька!
- Это не я!
- Это я!

Добавлено (26.04.2008, 22:53)
---------------------------------------------
Тоннель закончился, но выхода так и не было. Стальные прутья образовывали решётку, которая была вделана в выход их тоннеля.
- Раньше её не было.
Дюпен думал! Патронов почти не было, был один магазин, но и его не долго не хватит. И ещё в довесок были мальчишки. И что будет, если их поймают, Дюпен уже знал. Если детей и не убьют, их продолжат пытать, и мальчишки просто не выдержат. А его, понятно, сразу же уберут.
- Котька! Ты старший и немного сильнее Юлика. Отведи его к отцу.
- Мы вместе пойдём!
- Ты ведь знаешь, что двоих ты не потянешь!
Котька только опустил голову.
- Я помогу! Я слаб, но я могу!
- Я знаю, ты можешь! – И Дюпен, подхваченный минутной слабостью, прошёлся пятернёй по волосам Юлы. – Но я всё равно остаюсь. У меня есть патроны, вы успеете уйти.
- Но! – И Котька посмотрел прямо на Дюпена.
Из глаза встретились. И Дюпену опять стало тоскливо. Он хотел бы, чтобы у него был сын, такой же, как Котька. Но Дюпеном всегда двигала только жажда наживы, жена, дети – это всё было пустое. А сейчас? А сейчас уже было поздно! Дюпен перезарядил пистолет. И вдруг его кольнуло. Кольнуло так сильно, что его ноги подкосились, и Дюпен рухнул на вымощенный камнем пол.
- Котька!
А тот уже перехватил пистолет.
- Юл! Ты теперь проводник! Лис знает, где твой отец, воспользуйся его мыслями.
- Котька! Зачем?
- Лис! Так надо! Я подвёл Рыжика один раз, второго раза уже не должно быть.
- Но Рыжик умер!
- Его нет здесь, и нет там! Его нигде нет. Но есть дорога, которая задевает все миры, и одному по ней ой как трудно идти. Пойми! Рыжик! Он мне как младший братишка, как вот Юла, и даже, как ты. Я нужен ему, и он мне.
- Но он ведь умер для этого мира. И?
Дюпен не договорил. Он и так понял, чтобы попасть на дорогу после смерти, надо умереть. И Котька жертвовал собой ради Рыжика. Как бы пожертвовал собой Дюпен ради Котьки.
- А как же твоя мама?
- Улыбнись, Лис! Человека делают его поступки. И если после меня в каком-нибудь мире закончится война, или даже кто-нибудь просто улыбнётся, значит, так всё и надо. – Улыбнись! Лис!
Теперь Котька прошёлся ладонью по волосам Дюпена. И он бы смог перехватить руку с пистолетом, но не стал. Котька бы его не простил.
- Мы ещё увидимся?
- Кто знает? Дорога есть везде, и наши параллели могут пересечься.
- Юла! Уводи Лиса!

Добавлено (26.04.2008, 22:54)
---------------------------------------------
- До свидания!
- И тебе.
Юла облапил Дюпена сзади, потянуло знакомым холодом. И всё расплывчатее становился Котька. Но Дюпен видел, как появились гвардейцы. И видел, как Котька поднял руку, но не стал стрелять. Он мог укусить, ударить, но никогда бы не отнял жизнь вот просто так, из-за своей прихоти. Он поднял руку с пистолетом, и этого хватило, чтобы гвардейцы выстрелили.
Дюпен в последний раз увидел, как улыбнулся Котька. А улыбнулся он им, и слабо двинул рукой.
За решёткой начинался дождь.

***
Дюпен оглянулся, а Юла уже шёл твёрдым шагом. Вдруг он сорвался на бег. Он бежал, раскинув руки, и воздух прорезало его звонкое: ”Папа”. Дюпен остановился.
Отец Юлы прислонился к дереву, и его глаза засверкали на солнце. Он подался навстречу сыну, и Юла запрыгнул на отца. Мальчишка облапил руками отца, и так они упали в траву.
Дюпен просто зашагал дальше. Туман стал обволакивать горизонт. И Дюпен увидел, что он не один, рядом стоял Котька. Его тёплая ладонь коснулась руки Лиса, и они пошли. И было не важно, что охотника и проводника отделяло друг от друга много тысяч миль. И что между ними было два мира и два пространства. Это было совсем не важно.
Главным было, что они шли по одной дороге, и Дюпен слышал, как бьётся сердце его проводника, и было совсем не важно, что, если открыть глаза, то Котька просто исчезнет. Кто знает, может, они ещё увидятся. Ведь дорога опоясывает все миры и все пространства, и что даже параллельные прямые и те пересекаются.

Да и болеть не чего - пусть скорее поправляется!

Добавлено (27.04.2008, 19:21)
---------------------------------------------
БЛАГОВЕЩЕНИЕ

Пролог

- Ты говоришь, что надо любить людей. За что их любить? Они так слабы. Могут ежеминутно менять своё отношение к жизни и к себе.
- И моя задача состоит в том, чтобы им помочь.
- А нужна ли им твоя помощь? Они забыли отца в Эдеме.
- Ты им помог забыть.
- Я ведь говорю, они слабы на уговоры.
Океан набегал небольшими волнами и обрушивал их на шлюпку. В шлюпке их было двое. Совсем ещё дети. Один, свесив ноги в воду, поднимал брызги. Второй стоял у него за спиной, положив руки на плечи собеседника.
- Ты всегда был упрямым, Люцифер.
- А ты всегда заблуждался в своём стаде, Иешуа. Рано или поздно они предадут тебя.
- И опять с твоей подачи.
- Согласен! Я грешен!
- Ты изменился, а когда-то мы всегда были вместе.
- Мы и сейчас вместе. Но как сказал один мудрец – мне истина дороже.
- И в чём твоя истина?
- Мы с тобой похожи! Просто выбрали разные дороги. Ты и сам это знаешь – всё чёрное мое, а светлое принадлежит тебе. Мы дети своего отца.
- Нашего отца.
- Эх, Чешуйка, как я скучаю по тому времени, когда мы вместе ходили на пляж.
- И как ты учил меня плавать.
- А ты вечно смешил меня. Разыгрывал в небе баталии.
- И я побеждал, Лучик.
- Давно мы так друг друга не называли. Прошла целая вечность.
- Земли ещё не было.
- Были только мы.
Волны тихо набегали на лодку, покачивая её.
- Давай махнём на пляж. И ты меня снова поучишь плавать?!
- Ты ведь умеешь?
- Пошли, а? – Чешуйка тихонько щёлкнул брата по носу.
Тот, взвыв, подскочил, и лодка закачалась на волнах. Лучик под хохот Чешуйки полетел в воду.
- Ах, разбойник! – Лучик хлопнул ладошами, и словно две руки подтолкнули Чешуйку к краю лодки.
Он с диким гиканьем полетел на брата, потащив его с собой под воду. Они оба вынырнули, по их лицам крупными каплями стекала вода, а в глазах гулял огонь.
- Опять колдуешь, не мог, что ли попросить?
- Скажи, что не ожидал?

Добавлено (27.04.2008, 19:21)
---------------------------------------------
Чешуйка поднял столб брызг, опять облив Лучика.

ПМ
1
Почему-то мне захотелось проехаться на трамвае. Я вспомнил детство, когда проезд в трамвае, да и в автобус был бесплатным. И мы катались. Пока трамвай проедет по всему маршруту, столько всего интересного мы видели. Так было, когда я был первоклашкой. А, встав взрослее, трамвай отошёл на задний план.
Никто не заметил, как я улизнул из госпиталя. Конечно, жаль Анюту – но кроме меня у неё ещё целый этаж больных. И покалеченных. Здесь лежали с срочники. И контрактники.
Погода начинала портиться. Небо было затянуто тёмно-синими тучами, дул пронизывающий ветер. Но мне это всё было приятно. Наверно, я так ещё и не вырос, и всё ещё находился в своём детстве, где именно в такую погоду мы ныряли с трубы в уже холодную воду. И как нам не хотелось вылазить из уже тёплой воды. Ведь пронизывающий осенний ветер пробирал до костей, пока мы вытирались нашей, пока ещё сухой, одеждой. И удивительно, никто не замёрз.
Трамвай подошёл довольно быстро. Кондуктор мирно спала на своём месте, видать, на этой остановке пассажиры были редки. И это мирное дребезжание трамвая убаюкивающее подействовало на меня. Я провалился в сон.

2
Мальчишка смотрел на меня, немного наклонив набок голову. Оценивал. Он, наверно, уже понял, что не уйдёт отсюда живым. И надо же было ему нарваться на нас. Видать, я был уже никудышным командиром развед отряда, если вышла такая вот заминка. Мальчишка сделал шаг назад, но его уже крепко держали за плечи.
- Командир! Куда его.
Хотя все понимали, что это был глупый вопрос. Если мы его отпустим, он нас выдаст. А это провал операции. Мальчишка всё понял. Он сел на корточки, обхватив коленки руками.
А я хотел его отпустить. Но за мной стояли мои солдаты. И такие же мальчишки находились в кузове грузовика, под которым разорвался фугас. Они сгорели заживо. Полгода мы выслеживали Хасана. И выследили. Он скрывался в горном ауле. Откуда, видать и этот мальчишка.
- Только не стреляйте в спину!
Я подошёл и сел рядом. У меня не было своих детей, и я просто положил руку ему на плечи.
- Ты ведь расскажешь, что видел нас?
Мальчишка только опустил голову, и молча кивнул.
- И ты понимаешь, что мы не можем тебя отпустить?! Я отвечаю за своих людей.

Добавлено (27.04.2008, 19:22)
---------------------------------------------
Я вложил в его руку свой нож. И увидел ошарашенные глаза своих людей, и глаза мальчишки. Но, кажется, он всё понял. Взмахнул ножом, и потом его отбросил в сторону. Кровь мелкими каплями потекла по моей щеке.
Он умер быстро, даже не успел ничего сказать. Он так и остался сидеть, с открытыми глазами, и смотреть нам меня.
- Ты попадёшь в рай, ведь ты погиб в бою.
Пока солдаты рыли могилу, я смотрел на мальчишку. Его лицо ещё было таким живым. Я так и не успел спросить, как его зовут. Он был храбрым, так спокойно принять свою смерть! Многие взрослые вели себя намного трусливее. Я хотел бы иметь такого сына.
Хасан был уничтожен на час позже. И он оказался намного трусливее мальчишки.

3
Я вышел на конечной. До дома было идти всего минут десять. Осень во всю позолотила землю жёлтыми листьями. Они так мирно хрустели под ногами. Чтобы не видеть глаза мальчишки, которые я видел каждую ночь, и даже уже днём, меня спасала только водка. Трудно было выпить первую бутылку, трудно и противно. Но после второй всё забывалось.
Это только трусы говорят, что наложить на себя руки так страшно. Ничего подобного. Может, и страшно прыгать с моста в воду, пытаясь утонуть, если ты не умеешь плавать. А вот взвести курок и нажать на него, нет ничего проще. Чтобы не было осечки, я долго и упорно смазывал пистолет. Неудобно только, соседи услышат выстрел. А я не хотел их пугать, всё-таки у Лёшки рос маленький сын.

4
Было удивительно, не было не боли, и не страха. Тёплый песок грел голые ступни, а волна за волной доставали до шорт. Солнце не по детски жарило, но это не мешало множеству птиц носиться по небу. Я не был крещённым, я родился в СССР, и религия была запрещена. Моего брата крестили тайно, а меня только погружали в воду. Сколько раз мать пыталась заставить пойти в церковь. Я не пошёл, может, тот мальчишка мне был наказанием?
Если это ад, так что же рай?
- Извини, ты не мог бы мне помочь?
Позади меня стоял мальчишка. Сильно загорелый, из-под светлых сосулек его волос торчало два локатора ушей.
- А ты как тут очутился?
- Вот, искал! – и он раскрыл ладошку.
Если бы было зеркало, и если бы я видел себя, кончики моих ушей явно покраснели. Мальчишка держал пулю. Да, мою пулю. А то, что она была моей, сомневаться не приходилось.
- Ты ведь потерял?
И я опять покраснел.
- А где ты её нашёл?

Добавлено (27.04.2008, 19:22)
---------------------------------------------
- Она тебе нужна?
- Да уже нет!
- Хорошо. Подарю Лучику, он любит такие трофеи.
- Постой! А я где?
- А где ты хочешь быть?
- Ну, не знаю. А аду, если я суицидник.
Мальчишка прыснул в ладошки.
- Вот глупый! Ада нет.
- А рай?
- Нет ничего. Есть только дорога, кто её построил, не знаю. И у каждого своя дорога. Кто-то раньше с неё сворачивает, а кого0то она просто не отпускает.
- А если дорога закончилась?
- Она не может закончиться, а только может пересечь другую.
- Нет смерти?
- Смотря, что ты понимаешь под смертью?
- Физическую смерть!
Мальчишка подошёл ко мне и ущипнул. Да ущипнул так, что я взвыл.
- Ты чего? Больно ведь!
- Но ты ведь умер, физически.
- Кстати! А ты кто?
- Иешуа!
- Правда?
- Зуб даю на отсечение, - он плюнул себе на ладошку. А я её пожал. Просто так. И в душе радовался, что буду не один.

Димка
1
Димке стало плохо, когда он спал. Он даже ничего не чувствовал. Просто запищал прибор, который следил за состоянием его организма. Раздавались тихие равномерные пики, потом они стали утихать, и на мониторе появилась прямая полоса. И прибор запищал.
Димка долго не мог уснуть. Мешали датчики, прикрепленные к его груди, и иголка, через которую в его кровь попадало лекарство. Чаще всего при химии Димка засыпал. Он смотрел, как по трубке капает лекарство, и это его успокаивало. Димка медленно засыпал.
А сегодня он минут сорок лежал, следил за трубкой, но сна не было. Уже начинало подташнивать, но сна так и не было.
А как он заснул, Димка не запомнил. Раньше он всегда чувствовал, как медленно проваливается в дремоту. Как его тело расслабляется, веки закрываются, и как он засыпает. Сон пришёл неожиданно. Навалился, и Димка заснул. А через полчаса его сердце остановилось.
Ему всегда нравилась химия. Когда он засыпал, Димка пересекал грань своего мира, и оказывался за реальностью. Так сам Димка называл свои путешествия. Он проштудировал всю больничную библиотеку, но не нашёл ничего для себя подходящего. Даже осилил Геометрию Лобачевского.

Добавлено (27.04.2008, 19:22)
---------------------------------------------
И попытался осилить. Многие термины ему были незнакомы, и было как тёмный лес. Он понял только одно – параллельные прямые пересекаются. Не сейчас, сразу же, а завтра, при иных обстоятельствах.
На этот раз, на берегу оказался незнакомец. Сильно загорелый, с непослушными сосульками светлых волос, остроносый. Он сидел возле самой воды, и большим пальцем что-то выводил на песке. Набегала волна, и смывала написанное. Мальчик делал сосредоточенное лицо, прокусывал нижнюю губу, и опять что-то чертил.
- Вода не будет смывать, если ты отойдёшь подальше.
Незнакомец не ощетинился, и не стал прогонять. Даже не крикнул на Димку. Он просто двинул лопатками – Знаю, мол.
- Тогда зачем не отходишь?
- Вода устанет со мной спорить, и отступит.
- Но как же она устанет? Вода – это ведь целый океан. А он вон, какой большой.
- Большой, не значит сильный.
Димка не стал удивляться незнакомому мальчишке. Ему даже не пришла в голову мысль, что тот болен.
- Можно, я присяду рядом.
- Зачем спрашиваешь? Вдвоём мы быстрее справимся.
В больнице Димка был в своей корабельной пижаме, а здесь оказался в шортах и безрукавке. Без кроссовок.
Димка присел рядом с незнакомцем. Тот продолжал рисовать на песке.
- Может, построим замок?
- Давай.
Солнце приятно грело незагорелые Димкины плечи. Песок оказался тёплым. Первый этаж башни волна смыла сразу же. Тогда Димка пересел спиной к морю. Такого нахальства океан не мог простить. Он ещё яростнее погнал волны к берегу. И со всей силы обрушил на Димку. Тот не удержался, и упал.
Упал на башню.
- Вот негодник, не хочет сдаваться. Давай, вместе.
Они уже оба сидели спинами к океану, возводя не берегу многоэтажный замок. Когда волны с рёвом обрушивались на спины строителей, те уже не падали. Они были мокрыми с ног до головы, и на их лицах играла победная улыбка. И океан, правда, успокоился.
- Он устал.
И Димка тоже поверил.
- Вымотали мы его.
- Ты молодец, что перехитрил его. Я уже, сколько сижу, а сесть к нему спиной не додумался.
- Да ладно! Мы вместе его перехитрили.
- Ага.
Они присели на песок, прижавшись друг другу к спине. Теперь волны уже не достигали замка. Димка слышал, как бьётся сердце незнакомца.

Добавлено (27.04.2008, 19:23)
---------------------------------------------
- Послушай, а мы как следует и не познакомились. Мне неприятно называть тебя незнакомцем. Я - Димка!
- Один писатель назвал меня Иешуа. Но мама зовёт меня Чешуйкой.
- За твои плечи?
- И не только. Ко мне быстро пристаёт загар. И ещё быстрее слазит.
- А мне не удается, как следует позагорать. Я уже давно в больнице. Всего один раз отпустили домой, но начался рецидив. Так что не успел.
- Давай здесь. Загар за полчаса прилипнет.
- Ну, полчаса то у меня есть.
Димка подставил своё тело тёплым лучам солнца. Оно палило так, и казалось, что даже кости жарятся. Может, вся хворь выйдет. Не прошло и получаса, как Димка стал покрываться едва заметной коричневой корочкой. Рядом жарился и Чешуйка.
- Чешуйка, можно, я спрошу?
- А ты этого хочешь?
- Не знаю. Просто, как-то не спокойно.
- Тогда спрашивай.
- Ты – это он?
- Я – это я. Мне всего десять. И я просто мальчишка.
Димка недоверчиво поднял голову.
- Брешешь? Ой!
- Да не ойкай. Как ты должен выражаться – как поп?
- Не знаю. Неужели ты ничего не умеешь? Ничегошеньки?
Чешуйка лежал на спине, и закинул одну ногу на другую.
- Да так, самую малость.
- Покажи, а?
- Дай руку!
- Зачем?
- Ну, дай! Да не бойся. Не вырастет у тебя как в фильме шестой палец.
- А я нисколечьки.
Димка протянул руку к Чешуйке. Тот обхватил Димкину ладонь, и его указательным пальцем нарисовал в небе рожицу. Димка даже ойкнул от неожиданности. Прямо у них над головами появилось облако-рожица. Два глаза-пуговки, точка-носик и улыбка от ушей. Сама мордашка напомнила Димке Антошку. Его выписали месяц назад домой. И больше не привезли.
- Ой! А это по правде?
- Нет! Ты обкурился и всё тебе мерещиться. Давай тогда шестой палец тебе нарисую.
- Верю.
Чешуйка отпустил Димкину руку, посмотрел на рожицу в небе и дунул на неё. А она подмигнула им левым глазом, скорчила грустную физиономию и медленно растворилась.
- Класс.
На небе совсем неожиданно стали собираться чёрные тучи.
- Тебе пора.

Добавлено (27.04.2008, 19:24)
---------------------------------------------
- Мы ещё увидимся?
- Ты приходи. С тобой не так скучно. Ой! Меня мама зовёт.
Чешуйка вскочил. Димка проследил за его взглядом. В метрах пяти от них стояла совсем ещё молодая женщина. Димка не мог выразиться, во что она была одета. Он никогда не видел такие одежды. На голове женщины был платок.
- Ты обязательно приходи.
Димка глазами сказал “да”. Чешуйка сорвался с места, и бросился к женщине. Он со всего маху прыгнул её на руки. Она только устало улыбнулась, но не скинула с себя негодника. Чешуйка сам упал с её рук. Потом вскочил, и начал что-то говорить. Димка не мог понять языка. Чешуйка всё говорил, и рукой показывал на Димку. Димке вдруг показалось, что он падает. Под его спиной был песок, но он стал просачиваться через его тело. И Димка начал падать. И как от сильного толчка Димку дёрнуло. Он закрыл и опять открыл глаза. Над ним склонился Иван Сергеевич. Его молодое лицо было искажено уже давними морщинами. Вокруг суетились медсёстры.
- Ты напугал нас, Капитан.
Димка ещё не забыл Чешуйку. И ещё немного лежал молча, приходя в себя. Он опять был в больнице. На нём опять была эта глупая пижама с диснеевскими героями.
- Что же ты сразу не вызвал нас?
- Заснул.
- Ладно, Капитан. Сегодня не будет химии. Отдохни.
- А завтра?
- А ты хочешь?
Димка только двинул плечами. Никто не давал ста процентов, что химия вылечит его. Она только немного убивала болезнь. Иван Сергеевич взлохматил его непослушные космы.
- Марин, позаботьтесь о нём.
- Доставим с ветерком.
- Я сам могу дойти.
- Ещё чего! Дан явный приказ, который следует выполнить. Ясно, Капитан?
- Так точно.
Кто первым назвал онкологических детей капитанами – никто не знал. Когда они катили системы по коридору, когда гуляли, меньше всего были похожи на хмурых капитанов, которые ведут свои баркентины по бушующему океану.

2
Второй приступ уже случился в палате. Вот он разговаривал со Стёпкой, они обсуждали новую игрушку Героев. А потом удушающие судороги, и темнота.
Димка опять оказался на острове. Чешуйки не было. Сильный ветер гнал с моря волны, и обрушивал их на пустынный берег.

Добавлено (27.04.2008, 19:25)
---------------------------------------------
Вчерашней их башни не было. Видно, океан отомстил мальчишкам за их дерзость.
Димка присел возле кромки воды. Волны набегали, обрушивались на Димку, и отступали. Солнце было скрыто за облаками.
- Что же ты не позвал? Я тебя жду, жду, а ты тут сидишь.
Над Димкой возвышался Чешуйка. Он стоял, расставив ноги, наклонив на бок голову.
- Как позвать? Молитвой?
- Выдрать бы тебя, да нельзя. Тебе не надоело задавать глупые вопросы. Просто позвать.
- Прости. Ты вот рядом, а я ведь даже не крещённый. И не знаю, надо ли мне это. Бабушка раньше часто бывала в церкви. А когда я заболел, она крепилась. Всё надеялась на божью помощь. А когда случился рецидив, больше не разу не была уже в церкви.
Чешуйка присел рядом.
- Не надо быть крещённым. Это только символ веры. Я вот, тоже ещё не крещён. Каждый придёт тогда, когда сам этого захочет.
- Ой, опять тебя не слушаю? Кто придёт?
- Бабка в шароварах. Пошли, что-то покажу.
- Куда?
- На кудыкину гору.
Чешуйка потянул за руку и Димку. Они обогнули пляж, и перед ними появилась небольшая бухта. В ней стоял корабль. На всех трёх мачтах паруса были спущены. Впереди корабля красовались две русалки.
- Ничего себе?
- Поплывёшь?
- Надолго? А то мне надо назад.
- Мы быстро.
- Давай!
Димка взбежал по спущенному трапу. И наткнулся на мальчишку, на своего одногодку. Мальчишка был загорелым, словно по нему прошлись кисточкой с коричневой краской.
- Чего разбегался? Натопчешь тут!
- Ой!
- Не строй из себя непонятливого.
Мальчишка покрутил указательным пальцем на своём виске.
- А не боишься получить?
- От тебя, что ли?
- От меня.
- Да котёнок и тот страшнее.
И они сцепились. И Димка бы победил, ведь малыш был таким худым и таким мелким. Димка сам перестал сопротивляться. Во время борьбы Димка заметил небольшую отметину на виске. Небольшой красный кругляш. Незнакомец его повалил на спину, и с победным кликом задрал к небу голову.
- Кто тебя так?

Добавлено (27.04.2008, 19:26)
---------------------------------------------
- Сам!
Незнакомец медленно встал, и опять продолжил драить палубу. Появился Чешуйка.
- Вы уже познакомились.
- Нет ещё! А кто его так?
Чтобы не слушать их разговора, незнакомый мальчишка подальше отошёл.
- Он ведь уже ответил.
- Разве такое возможно?
- Ты ведь болеешь.
- Но я ничего не мог поделать.
- И он ничего не мог поделать. Когда болит душа, это намного больнее.
Корабль медленно выходил из бухты. Как только паруса поймали ветер, его рвануло вперёд, и Димка еле удержался на ногах. При этом, поцарапав о трап щёку.
Чешуйка, натянув на ноги две щётки, носился по палубе, где была разлита вода. Брызги от этой возни долетали даже до незнакомца, который стоял за штурвалом. Димке было неловко подойти и спросить, как его зовут. Немножко гложила совесть. Но беззаботное катание Чешуйки добавило ему немного смелости.
- Хочешь о чём-то спросить?
- А тебе разве не надо управлять кораблём?
- Не! Он сам знает куда плыть.
- А зачем тогда…?
- Я за штурвалом? Это приносит мне успокоение.
Димка подошёл к перилам, и немного перевалился через них. И тут же он почувствовал на своей спине тёплые руки.
- Я хотел извиниться! Знаешь, я ведь тоже хотел сделать как ты, - Димка говорил шёпотом, но его было хорошо слышно. Океан быстро успокоился.
- После химии так плохо, всё время тошнит. А дойти до туалета очень долго. Конечно, есть сёстры, но мне, если честно, стыдно, ну, ты понимаешь? Мы лежим на пятом этаже, а до земли так мало. И ещё почему-то, решётки на окнах.
Димкины глаза быстро намокли. Слеза медленно описала дугу по щеке, и сорвалась в воду. Он повернулся.
- Невежливо, кончено, с моей стороны, и я вёл себя как свинья.
- Да ладно!
- Я Димка.
- Локи. Так мама меня звала, а так я Олег.
Они пожали друг другу руки.
Чешуйка перестал кататься, и он смотрел на мостик капитана. Теперь их там было двое.

Добавлено (27.04.2008, 19:27)
---------------------------------------------
Выбор
1
Ветер сильными рывками срывал с редких прохожих шапки, и пригибал к земле многочисленные кустарники, росшие вдоль домов. А Гору нравилась такая погода. Он любил, когда ветер бьёт его в лицо, пытаясь подчинить себе. Ему нравилось, когда бушевала метель, и когда дождь частыми каплями поливал его. А в последнее время такая неразбериха с погодой случалась всё чаще и чаще. С утра ещё светило солнце и на земле появлялись отростки растений, а к вечеру поднималась небольшая метель, которая вместе со снегом приносила холодные капли дождя.
Гор засунул руки в карманы толстовки и нащупал рукоятку пистолета. Она приятно грела руку. Вообще-то пистолет с кобурой был пристегнут к ремню джинсов, но Гор предусмотрительно разорвал в толстовке карманы, чтобы удобнее было доставать ствол. Да и кто заподозрит в щуплом одиннадцати летнем мальчишке, с копной непослушных светлых волос профессионального убийцу. Все его жертвы, когда видели Гора, начинали сюсюкаться и ржать. Но их веселью быстро приходил конец, когда пуля, выпущенная из пистолета, всегда попадала точно в сердце. Гор чувствовал биение сердца, мысленно видел его, и поэтому никогда не промахивался. Все клиенты Гора не знали, что они нанимали мальчишку. Да им это и не надо было знать. Гор уже более года работал киллером, и за это время его репутация завоевала свой рынок. Гор никогда не брал предоплаты, только всю сумму. И ему верили. Его боялись и уважали.
Джип жертвы стоял возле сауны. И хозяин машины уже час был внутри. И вскоре должен был выйти. Гору не доставило бы труда зайти в сауну, но мальчишка сразу бы привлёк к себе внимание. Ветер стал усиливаться, и теперь вместе с крупными хлопьями снега хлестал дождь.
Жертва стала выходить из сауны. Гор пересёк дорогу, и стал ждать. Хозяин джипа явно выматерился, когда под колёса его автомобиля бросился маленький бомжонок.
- Знаю я вас, уродов. Ни копейки не получите.
Джип резко затормозил. Жертва так ничего и не понял. Он склонился над мальчишкой, как увидел перед собой дело пистолета. И ничего не успел сказать, как пистолет выстрелил.
Гор незаметно ушёл с улицы. За поворотом ничем не примечательный мальчишка сел на трамвай. Через пол часа Гор был дома.
- Кеша! Иди ко мне!
Большой рыжий кот, увидев хозяина, недовольно заурчал.
- Знаю, ты проголодался, но я был на работе. Нам ведь надо с тобой как-то выживать.
- Мур!
- Ладно, не ворчи! Это был последний заказ в этом месяце. Теперь у нас каникулы.
Гор устало разделся. У него всегда после выполнения заказа страшно начинали болеть все мышцы. И от боли помогал только горячий душ.

Добавлено (27.04.2008, 19:27)
---------------------------------------------
Гор встал под струи воды, и вся физическая и моральная усталость уходила. Гор поднял голову, и вода била его в лицо. Так он простоял минут тридцать.
- Ну что, Егор! Ты опять убил человека!
Гор посмотрел на себя в зеркало. Летний загар ещё не сошёл с его ушей, но старая кожа понемногу начинала слазить. Егор улыбнулся себе. Так он поступал всегда, когда выполнял заказ. В ванну зашёл кот. Посмотрев на мальчишку, он громко мяукнул.
- Сейчас будем есть.
- Мяу.
Егор присел перед котом.
- Скажи, Кеш! Ты осуждаешь меня?
- Мяу!
- Я ведь убиваю людей, и ничего не чувствую от этого. Только усталость.
- Мяу! – кот запрыгнул Егору на плечо, прижавшись к шее мальчишки.
- Ох! Вот ты тяжёлый! Может, сам пойдёшь?
- Мяу!
- Ладно, не ругайся. Дай хоть одеться!
- Мяу.
- Лентяй!
Кот окончательно мяукнул, сообщив, что не собирается спрыгивать, и Егору пришлось вставать с меховым мешком на плече.

2
Гор так и не понял, кто его предал. Сначала раздался звонок в дверь, и он встал. А потом лопнуло стекло на кухне. Кот спрыгнул с плеча хозяина, и Гор упал на пол. Пуля прошла ниже левой лопатки. Гор упал. Он не вспоминал всю свою жизнь, и больше не помнил мамину песню на ночь. Было только очень больно, и холодно.
- Кеша! – Гор попытался встать, но не смог. Ноги были словно ватные, и не его. Пропала его кухня и квартира. Гор лежал на чём-то холодном. Глаза ещё не привыкли к темноте, а было темно. Даже звёзд на небе не было. И Гор попытался опять встать. Тихо, немного пошатываясь, но у него получилось. Гор не верил в жизнь после смерти, как и не верил в рай с адом.
- А зря! Я есть, и есть ад!
Совсем быстро стало светать, и Гор увидел мальчишку. Хотя, сначала он увидел, что стоит в воде, которая окружала всё вокруг, и уходила дальше горизонта. Но Гор не чувствовал воду! Да, было холодно, и холод шёл от воды, но она не была мокрой, и не была водой.
Перед ним стоял мальчишка, даже не его одногодок, наверно, а несколько лет помладше. Пониже. И даже не загорелый – его белая кожа отражалась непонятной белизной от воды. Зато волосы, спадающие почти до плеч, были неестественно черными.
- Как будто являются частью мироздания! Я знаю!
- Что?
- Ты удивлён? Ты ведь не веришь ни в ад, ни в рай!

Добавлено (27.04.2008, 19:30)
---------------------------------------------
- Не верю!
- Но я есть!
- В меня стреляли, и это мой бред.
- Мёртвый не может бредить!
- Но я жив! Мне холодно, ужасно болит спина! Я жив!
- А кто тебе сказал, что после смерти совсем не больно? Именно после смерти человек постигает настоящую боль. Как он жил, так и умер.
- Значит! Я буду страдать?
- А ты этого хочешь?
- По человеческим законам, я делал зло. Да и по духовным!
- В библии вычитал?
- Так говорил один знакомый священник.
- Библия – всего лишь книга, написанная людьми.
- Но, с которыми говорил Бог!
- Думаешь, Ему больше делать нечего, как помогать одному миру! Мироздание не подаётся размерам. У Него просто нет времени.
- Как будто ты с Ним знаком!
- Мы давно не виделись. К тому же, после Эдема человек вышел из-под опеки Создателя. У человека появился выбор. И теперь за тобой выбор – пойти со мной, или остаться здесь.
- Только не говори, что ты дьявол?
- Не! Я Люцифер!
- Да ты только вчера под стол пешком ходил.
- Ну, во-первых, не вчера, а позавчера.
- А во-вторых?
- А во-вторых, по-твоему, ты где?
- В больнице!
- С пулей в сердце?
- Тогда в морге.
- А почему ты со мной говоришь?
- Мой мозг ещё жив.
Люцифер неожиданно исчез, и совсем неожиданно появился перед Гором. И Гор не успел сделать шаг назад, как Люцифер щёлкнул его по носу. Щёлкнул и опять исчез. Гор упал. И когда снова поднялся, воды уже не было. Было море, или даже океан, но он шумёл в дали. А сейчас Егор стоял на горячем песке, который пляжем прилегал к воде. Сзади красовался лес, с причудливыми и непонятными деревьями. Только пение птиц напоминало Гору трель соловья. А на пляже шёл бой. Мальчишки, явно младше его, с диким воем носились по пляжу, размахивая деревянными мечами. И их предводителем был ещё совсем малыш, с выгоревшими от солнца светлыми волосами. И Люцифер подошёл именно к нему. Малыш оторвался от игры, и посмотрел на Гора. Другие тоже перестали играть. И Гор вдруг застеснялся, что он также как и Люцифер был почти не загорелым. Да и когда валяться на пляже, когда было много заказов. А незнакомцы были почти чёрными, и даже не коричневыми.

Добавлено (27.04.2008, 19:31)
---------------------------------------------
- Вот! Ещё один на твой корабль!
И тут Гор заметил, что Люцифер и незнакомый Малыш, что они похожи. И хотя один был белым как лист бумаги, а другой сильно загорелым, и Малыш был на голову ниже Люцифера, они были похожи. Или одинаковыми манерами, пока шли. Мимикой. Малыш скакал как горный баран, а Люцифер поглядывал на него с тревогой. И Егор понял – что они братья. Хотя и совсем разные.
Незнакомцы обступили Гора, а Люцифер встал у него за спиной.
- Вот, Чешуйка, ещё один член твоей команды.
- Но он ведь появился у тебя!
- Ему у меня не место. Пусть хотя бы после жизни, он почувствует себя кому-то нужным.
- Люцик, ты меня удивляешь!
- Неужели мой выбор для тебя кажется странным?
- Но ведь всё твоё – это зло!
- Всё моё зло, но не Егор. И почему я должен перед тобой оправдываться. Я старший.
Гор почувствовал, как руки Люцифера на его плечах стали жечь, но он не отдёрнул плечами. Жжение пропало. И исчез Люцифер.
- Вы поссорились?
- Нет! Просто Люцифер стыдится своих поступков. Он считает себя слишком мягким, и не понимает себя.
- А что с ним?
- Он просто сделал мне подарок.
Гор стоял, и не знал, что ему делать. Он расслабился, и больше не чувствовал угрозы. И даже уже знал, что Малыш – это Чешуйка. Чешуйка – Иешуа. И Егор понял, что Чешуйка не такой уж малыш, хотя и маленький.
- Ты когда-нибудь ходил под парусами?
- С отцом на яхте!

***
Люцифер видел, как Димка схватил Егора за руку, и потащил к воде, где на пристани стоял корабль. Локи вдруг закричал, и вытащил из ножен деревянный меч. Он вместе с Чешуйкой понёсся за Димкой с Егором.
Большой рыжий кот запрыгнул на колени к Люциферу.
- Ну, что, Кыс, мы опять одни?
- Мяу!
- И я не могу понять, почему всех мальчишек отдаю ему? Всех убийц, суицидников!
- Мяу!
- Ты прав! Они не виноваты, кем стали! Пусть хотя бы здесь побудут детьми!
- Мяу!

Добавлено (27.04.2008, 19:45)
---------------------------------------------
Жили, были два словечка. Долго жили, не тужили, но была у них мечта. Им хотелось вместе быть. Сколько раз они пытались, но никак не получалось. То по смыслу не подходит то по ритму не звучит. тут выходит толстый маг. И базарит громко басом.
Может быть я помогу. Но дайте слово вы не будете ругаться. Вот словечки дали слово. вдруг толстяк как заворчал.

Добавлено (30.04.2008, 19:56)
---------------------------------------------

Добавлено (30.04.2008, 19:56)
---------------------------------------------
И так хочется вернуться в школу, пройтись по шумным коридорам, вдохнуть этот запах неспокойной ребячьей жизни.
Когда наш класс решил собраться, чтобы отметить своё десятилетие окончания школы, я сначала обрадовался. Так хотелось увидеть тех, с кем более десяти лет провёл в одном классе. И даже на протяжении всей учёбы менялся только год обучения с первого по одиннадцатый класс. А буква оставалась одна – Б класс.
Я стоял перед дверями школы. Уже было больше семи часов, но осень ещё является продолжением лета. Первые недели сентября - а стоят всё ещё жаркие дни. Да и солнце заходит позже.
А как это было в школе? Лето ещё не успело отдать бразды правления осени, и стояла такая духота, что весь день все окна школы были распахнуты нараспашку. Но даже это не помогало от зноя. Не знаю как учителя, но мы, детский народ с гиком неслись на пляж. Благо, он находился в десяти минутах ходьбы. Конечно, старшеклассниками мы уже не гоготали на всю улицу, и не размахивали над головой снятой рубашкой. Мы были взрослее, а во взрослой жизни нет места детской безграничной беззаботности и радости. Когда, отсидев несколько часов в душном классе, с нетерпением ждёшь живительной прохлады нашей Белой реки. Погружаешься с головой в воду, и остываешь. И тогда, в десять или двенадцать лет тебе кажется, что когда ты полностью погружаешься в воду, от твоего остывающего тела идёт пар. С таким шипением. И как хорошо, что завтра после уроков ты вместе с друзьями сможешь опять остудить себя.
Я стоял перед школой. Двери были открыты, и я зашёл. В главном коридоре стояла спасительная прохлада. Дежурного не было на месте. Да он мне и не нужен был. Я и так знал, куда мне идти. В конце коридора находилась главная лестница, которая вела на последующие этажи. А этажей было всего три.
Уроки обычно начинались в девять, но мы все приходили раньше, и с ожиданием стояли возле класса. Кто-то пытался списать не сделанное домашнее задание. А я стоял возле больших, в высоту всего этажа окон, и смотрел на улицу. И если это был третий этаж, у меня немного кружилась голова. И мне это нравилось.
Мимо пронеслось троё мальчишек. Я остановился. И меня удивило не то, что уроки уже давно закончились, а то, как они были одеты. На них были зленные шорты и футболки. На голове того же цвета банданы. Ноги и руки были выкрашены в зелённый цвет. Я оглянулся. Оглянулся и один из лягушат. Он тихонько пропищал “здрасьте”. Но в пустом коридоре его голос казался таким громким.
- Здравствуй.
Мальчишка следил за моим взглядом, как я с интересом рассматриваю его. Он улыбнулся. И я улыбнулся ему в ответ, потому что думал, что его зубы тоже будут зелёнными. Но его улыбка сверкнула своей белизной.
- Мы ставим “Робин гуда”.
- Конечно. А что вы такие зелённые?
- Мы лесной народ.
- Вот оно что, а ты кого играешь?

Добавлено (30.04.2008, 19:57)
---------------------------------------------
- Малыша Джона.
А он и по правде был похож на малыша. От силы ему было лет семь. Из-под банданы торчали непослушные белые волосы. Мочка его уха была ещё не окрашена, и светилась своим коричневым загаром. А его карие глаза с интересом смотрели на меня. Но всё же он казался мне маленьким лягушонком. Таким маленьким и хрупким.
- А где твоя дубина?
Лягушонок тяжело вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. А в них весело играли искорки. Глаза так и горели. А его тяжёлый вздох был всего лишь профессиональной игрой.
- Да, в гардеробе.
- Ромка, пошли.
Лягушонок оглянулся, и опять посмотрел на меня. И так же пискнул “до свидания”. И бросился за друзьями.
Лягушонок Ромка. Я с завистью посмотрел им вслед. У них впереди была ещё такая интересная жизнь. Я был уверен на все сто процентов, что после душных классов он вместе с друзьями спешил на пляж. Как и я когда-то.
- До свидания.
Если честно, я не помнил себя вот таким пацанёнком. Кое-что из жизни старшеклассника – то да. Но были уже заботы, которые отчасти диктовались начинающейся взрослой жизнью. И я почему-то пожелал незнакомому лягушонку Ромке, чтобы он никогда не забыл себя таким. У меня вот не получилось.
Я не пошёл на вечер. Мне почему-то казалось, что встреча через десять лет – это уже не то. Совсем было по-другому, когда ты был ещё совсем мальчишкой, и забегал в класс, узнавая что-то новое и интересное для тебя. И видел друзей. Тогда меня волновала их жизнь. А сейчас всё было не то. Всё мои бывшие одноклассники стали мне чужими. А прошло всего десять лет.
Ещё немного постояв в коридоре, я развернулся. Раздались приближающиеся голоса, и я спрятался в раздевалке. Школа была почти пуста, и раздевалка была открыта. Я также прятался в десятом классе от Светки Шведцовой. Взбрела ведь её в голову светлая идея насчёт театра. И играть смазливого очкарика должен был я (это с её слов). А я не хотел. Ну, какой с меня актёр? Когда вызывали к доске, я всё время храбрился. Покашливал, чтобы голос стал твёрже. А когда открывал рот, раздавался писк. Приходилось откашливаться. Да и сегодня я такой. А тут эта Шведцова. Я пробрался в раздевалку своего класса, закрыл дверь и спиной прижался к холодной железной стенке. И так просидел до начала урока. Да уж, эти детские страхи.
Голоса стихли, и я выбрался из своего убежища. И совсем неожиданно пошёл в актовый зал. Он находился рядом со столовой и большим спортивным залом. Только на втором этаже. В этом же актовом зале десять лет назад я получал свой аттестат. Играла давно уже известная песня – “детство, детство, ты куда ушло”. Но мы пропускали эту песню мимо ушей. И только по прошествию десяти лет мне эта песня стала нравиться. И, правда, куда ты детство ушло?

Добавлено (30.04.2008, 19:57)
---------------------------------------------
У Крапивина есть несколько книг-воспоминаний. Где он подробно описывает свою послевоенную жизнь. А отроду ему было лет десять. И я завидую ему – он всё помнит.
В самом начале я говорил, что моя память – это как маленькие островки в мировом океана. Каждый период моей жизни – один островок. И всегда я покидаю эти острова навсегда, оставляя на них как робинзонов своих однокашников и друзей. Когда на улице я вижу знакомые лица, то до рези сжимаю глаза, чтобы не встретиться со своим прошлым. Они остались там, далеко позади.
Поэтому я беру чистый лист бумаги и карандаш. И пишу. Если и попадается доля правды, то это только случайность.
Во всём виновата моя феноменальная память и богатое воображение…

Добавлено (30.04.2008, 19:58)
---------------------------------------------
И он помчался к женщине, которая появилась на углу школы. Эта была симпатичная молодая женщина. В отличие от сына, её волосы были тёмными.
- Не пойму, как к тебе так быстро пристаёт грязь.
- Ну, тебя долго не было. А я тут с ребятами в футбол сыграл.
- Меня не было всего полчаса.
- У, это такая вечность.
- Не укай. Что за воспитание.
- Твоё, - и Ромка прижался к руке матери.
- Олух царя небесного!
- Мам, ну как ты выражаешься. Ещё педагог. Чему ты детей учишь?
И какой чёрт вздумал мне вмешаться. И я решил помочь не Ромке.
- Не спорь с матерью. А то положит тебя на колени, и хворостинкой, и хворостинкой.
Они остановились. Ромка поднял на меня свои глаза. Весь его возмущённый вид говорил, что несу чушь. ЭТО ЕГО ПОЛОЖАТ НА КОЛЕНКИ, И ХВОРОСТИНКОЙ?! И Ромка замотал головой. ТАКОЕ? С НИМ? ДА НИКОГДА! А его мать, серьёзно взглянув на меня, а потом на сына, закивала головой.
- Вы не знаете, где можно купить хворостинку?
И надо было видеть Ромкино лицо. Оно всё покраснело под прочным загаром.
- Мам!
- А что, мам? Ты давно отбился от рук. Вы подумайте, ему всего восемь лет, и нет бы играть со своими одноклассниками, они одного возраста. Он бесится со старшеклассниками. И что они возятся с таким карпиком, ума не приложу? Вот сделают что-нибудь плохое.
- Не сделают, они хорошие.
Ромка оторвался от руки матери. Я примиряющее прошёлся по его волосам.
- А я тебя помню. Как “Робин гуд”?
Ромка остановился. И оглянулся. Улыбка растянулась между его ушей.
- И, правда. А что вы делали в школе? Пришли к своим.
- Да нет, я и не женат то. Откуда дети? Просто, у нас была встреча выпускников. Десять лет не виделись.
Последнее я сказал больше Ромкиной матери, чем Ромке. Что она подумает. Взрослый дядька пришёл в школу. И зачем?
- И как встреча? Все пришли.
Теперь пришлось мне краснеть.
- Да я не пошёл.
- Почему?
Ромка встал передо мной, и заглянул мне прямо в глаза. Он подпрыгнул, чтобы увидеть мои глаза.
- Всё-таки придётся купить хворостинку, как посоветовал дядя.
Ромка посмотрел на мать, и ещё раз прыгнул. Прямо мне на руки. И оказался таким лёгким.
- Роман, как ты себя ведёшь?
Мы встретились с ним глазами.

Добавлено (30.04.2008, 19:58)
---------------------------------------------
- Как тебя зовут? Мама – Татьяна Сергеевна, а я Ромка.
Я поставил его на землю. И протянул руку.
- Антон.
- Как Чехова?
- Ну, до Чехова мне далеко.
- А мне не нравиться Чехов. И рассказы у него не смешные.
- Роман!
- Что, мам? – Ромка опять приткнулся к руке матери.
- Несносный ты ребёнок. Что пристаёшь к человеку?
- Он первым начал. И, я больше не буду.
Я усмехнулся. И Таня тоже. Мне неожиданно показалось, что Таня на кого-то похожа. Странно, но когда она улыбалась, я вспоминал Витьку. Когда он смеялся, у него появлялись такие же ямочки на щеках. И так же светились глаза.
- Антон, тебе сколько лет?
- 25.
- А маме 28. Три года, это ведь не большая разница?
- Что?
- А что? Антон не женат, да и тебе мам, пора подумать обо мне.
- И каким это образом?
- Я братика хочу. Но пойдёт и сестричка.
- Роман!?
Ромка даже не заметил шлепка. Таня покраснела. И я тоже.
- Ну, как? – он вопросительно посмотрел на меня.
Таня ежё раз шлёпнула Ромку.
- Вот этим местом об косяк.
Ромка выжидающе смотрел на меня.
- Э, Ром, нельзя вот так сразу. С твоей мамой я ещё не познакомился.
- А в чём проблема? Ты ведь знаешь, как её зовут.
- Но и как тебя зовут, я тоже знаю.
- Ладно, если вы не хотите, то и не надо. Может, потом.
- Антон, - Таня посмотрела на меня, - ты прости это чудо. Его вопросы меня доконают.
- И не тебя одну.
Ромка надулся, и ушёл вперёд.
- Да ладно. Тебе повезло, что он у тебя такой разговорчивый.
- Я и не знаю, плакать мне, или смеяться.
- Лучше смеяться.
- Ты прав, наверно. Ладно, вот мы и пришли.
Мы прошли пятиэтажки, которые плотным кольцом облегали школу. Остановились возле новой кирпичной высотки. Ромки поблизости не было. Наверно, где-то носился.
- До свидания.
- Пока.
У неё оказалась тёплая ладонь. И крепкая.

Добавлено (30.04.2008, 19:59)
---------------------------------------------
До моего дома было пять минут ходу. Я и не заметил, как за мной кралось существо в светлой безрукавке. Оно сморкалось, и вытирало руки о пыльные шорты.
Когда я уже засыпал, мне вдруг отчётливо показалось, я уже знаком с Таней и Ромкой. Что мы были давно знакомы. Но как мы познакомились, и где, на это я не знал ответа.
Но неожиданно навалила усталость, и все свои сомнения я отнёс к дремоте.

Добавлено (30.04.2008, 19:59)
---------------------------------------------
- Ромка, чай будешь пить?
- Ага! С вареньем!
- С вареньем.
Я ел, а Ромка пил чай. Он забрался на табуретку с ногами, поджав их под себя. Делав небольшой глоток, Ромка запускал столовую ложку в варенье, и с удовольствием запускал её в рот.
- Смотри, ты так и булькаешь от удовольствия.
- Угу. Варенье вкусное.
- А разве твоя мама не делает варенья?
- Нет. У неё времени нет. Она то в школе, то в институте. На заочном.
- В педагогическом?
- Где же ещё. Сколько раз я ей говорил, что быть учителем в нашей стране – это не выгодно. Пошла бы лучше на экономический, или юридический. А она всё время твердит – как же я брошу таких обормотов как ты?
Ромка опять глотнул чаю.
- Что, правда, так говорит?
- Да.
- Ромка! – Таня стояла в дверном проёме.
Ромка вскочил. Его левая ладонь была вымазана клубничным вареньем. Чтобы его мать это не заметила, он спрятал руки за спину. И провёл ими по шортам. На них сразу же появился красный след. Я сдержался, чтобы не засмеяться.
- Роман, и что ты тут рассказываешь про меня всякие небылицы.
- Но это ведь было! – он опустил голову, и посмотрел из-под бровей на маму.
- Не важно. Почему ты даже в гостях выглядишь как чучело?
- Почему как?
А Ромка и правда был похож на такое взлахмоченное чучело. Из-под торчащих сосульками волос виделись его остроконечные уши. Футболка на половину вылезла из-под шорт, и именно на этом краю виднелась чёрная грязная полоса.
- Когда ты подстрижешься? Чучело и есть чучело.
- Не буду стричься. У меня уши торчат.
- Да с чего ты взял? Нормальные уши.
- Ромка!
Ромка оглянулся. Я схватил свои уши и растянул их в разные стороны. И опять Ромка покраснел.
- А это что такое?
- Где? – Ромка попытался повернуться по своей оси, заглядывая себе за спину.
Таня подошла ближе.
- Вот это? Все шорты в варенье. Чем ты ел?
Ромка сделал смешную рожицу.
- Головой.
- Оно и видно. Только голова почему-то стала ниже.
Я встал, и притянул к себе Ромку.
- Тань, да не ругайся на него. Все обормоты в его возрасте были такими же.
- И ты? – она посмотрела прямо мне в глаза.

Добавлено (30.04.2008, 20:00)
---------------------------------------------
- Я был самым примерным обормотом.
Моя мама хмыкнула.
- Ты был просто обормотом. Тань, не расстраивайтесь. У меня намечалась небольшая стирка, заодно и Ромкины вещи я выстираю.
- Да не надо, как-то не удобно.
- Да бросьте вы. Не идти ведь ему на улицу таким грязным.
Ромка оторвался от меня, и прижался к матери.
- Ну, мам, можно я останусь.
- У тебя завтра школа.
- И что школа?
- А уроки?
- Я их ещё днём сделал. А здесь компьютер.
- Глаза испортишь!
- Ну, мам, я ведь не маленький.
- Ты не маленький, ты просто похож на чучело.
- Я и себя отскоблю.
- Ладно.
Ромка подпрыгнул. И задел низко висящую люстру.
- Ой!
- Ну, вот, что я говорила. Обормот!
- Тань, давай я тебя провожу. А то уже темнеет.
Ромка показал мне язык, и, кажется, стал напевать знакомую всем песенку.
- Я вот покажу тебе – тили-тили-тесто.
- Не догонишь.
И Ромка с диким воем умчался в зал.
- Пошли.
- Я скоро.
Солнце уже стало клониться к закату. И небо отдавало краснотой. Уже чувствовалась прохлада приближающейся осени. Улица была полна людей. Ходили молодые пары, держась за руки и толкая впереди себя коляску. Носилась малышня. Люди отдыхали от дневного зноя.
Они жили на пятом этаже.
- Увидимся завтра!
И это был не вопрос, а просто констатация факта.
- Да.
- Постой, пусть Ромка от тебя идёт в школу. Вот, подожди.
Таня ушла в квартиру, и вышла с синим рюкзаком.
- Вот.
- Ладно.
Она протянула рюкзак, и я взял его, при этом на мгновение положив свои ладони на её.
Вернувшись домой, Ромка сидел за компьютером. Завёрнутый в большой мамин халат. Его волосы были неестественно прилизаны.
- Ты откуда узнал пароль?
Ромка нажал на клавиатуру, и повернулся ко мне.

Добавлено (30.04.2008, 20:00)
---------------------------------------------
- Я искал ручку, и случайно залез в твой стол. А том твой ежедневник. Ну, вот.
- Шпионишь, значит!
- Антон, ты ведь не маленький, и должен знать, что не следует хранить пароль в таком доступном месте.
- Умный, да?
Я подошёл к нему вплотную, и взлохматил его космы.
- Так тебе больше идёт.
- Точно.
И он погрузился в мир виртуальной реальности. Вошла мама.
- Возьми Андреево одеяло. Новый пододеяльник в стенке. Подушка знаешь где.
- Ромка, ты, где будешь спать?
- С краю.
- А у тебя есть только один выход – возле стенки. Мне всё равно раньше вставать.
- Дудки, только с краю.
- Дудки, с краю сплю я. А ты у стенки. Ещё сыграешь на пол. Рёву будет.
И тут я понял, что Ромка готов разреветься.
- Ты, что, думаешь, я, кто, девчонка. Упаду?! Да если и упаду, всё равно не зареву. Назло.
Ромка отодвинулся от компьютера, готовый заплакать. Я встал рядом, положив руку ему на плечо.
- Ты извини, меня.
- Вы всё время считаете нас слишком маленькими. А я уже не детсадовец.
- Ну, вот смотри, я встаю на колени – прости меня дурака!
- А ну-ка встань спиной!
- Ты что, хочешь отпинать меня?
- Вставай.
И я встал. И опять квартиру потряс страшный рык. Ромка с воплем прыгнул мне на плечи.
- А, покушёние на убийство.
- На тебя покусишься. Но, лошадка, но!
- Я тебе покажу, лошадку!
Я обхватил его за спину, подскочил к дивану, и перекинул Ромку через себя.
- Так не честно!
- Дудки, честно.
Ромка растянулся на диване, и серьёзно посмотрел на меня.
- Я на тебя плохо влияю.
- Ну, уж как-нибудь переживу. А переживёшь ли ты мою щекотку?
- А я не боюсь.
- Уверен?
- Ага!
- Хорошенько подумал?
- Ага!
- Ну, держись.

Добавлено (30.04.2008, 20:01)
---------------------------------------------
Ромка стал брыкаться, чтобы отбросить меня. Но делал он это неохота. Зато засмеялся на весь дом, когда я начал его щекотать. Вошла мама.
- Ну, хватит уже. Ромке завтра в школу. И тебе на работу.
- Мы всё.
Ромка ещё немного побрыкался и затих.
- Иди выключай машину, и спать.
- Есть мой генерал! – Ромка встал по стойке смирно.
Пока он заканчивал с компьютером, я постелил.
- Выключил?
- Да.
- Тогда спать.
Он скинул мамин халат.
- Я в туалет.
- Само собой, а то устроишь ночью великий потоп.
Ромка остановился в дверном проёме.
- Ты меня переоцениваешь. Ну, какой в моём возрасте великий потоп, так, небольшой разлив Нила.
И, засмеявшись, Ромка ускакал в туалет. Я уже закрыл глаза, когда на меня что-то упало. И в нос кто-то дунул.
- Тебе не говорили, что люди – не матрас. На них не спят.
- Спят, еще как спят, - Ромка прыснул в ладонь.
Я скинул его с себя.
- Сказку тебе не буду рассказывать, ты не маленький.
Он приткнулся рядом.
- Маленький.
- А кто недавно кричал об ущемлении своих прав?
- Так это недавно, а теперь я маленький, - Ромка забрался под Андреево одеяло, укутавшись с головой.
- Уа-уа-уа.
- Это что ещё за хор Турецкого?
- Я маленький.
- А если ты маленький, то соску в зубы и спать.
- Я описаюсь!
- Оденем подгузник.
- Я заболею!
- Вставим градусник.
- Куда?
- Туда, на что ты шорты одеваешь.
- Хам!
- Есть немного. Ладно, будет тебе сказка. Только дай мне подумать, я ведь не Пушкин.
- Ты только не долго думай, а ты я засну.
- А я думал, что ты не спишь по ночам. Носишься по городу, и пугаешь своим криком больных старушек.
Ромка высунул голову из-под одеяла.

Добавлено (30.04.2008, 20:01)
---------------------------------------------
- Жарко, - и разделся по пояс.
А я предательски заснул. А проснулся от всхлипов. Часы показывали полпервого ночи.
- Ты ревёшь?
- Я не реву.
- И не реви. А что всхлипываешь?
- Сам обещал сказку, а сам!
- Будет тебе сказка. Вот.
“Ромка понимал, что опаздывает в школу. А сегодня была контрольная по французскому. Ромка всю ночь готовился, а тут опаздывает. А всё из-за Светки Воробей. Ромкины мама и папа с раннего утра ушли на работу, а Ромку забыли разбудить. Они попросили их соседку, пятиклассницу Свету Воробей разбудить их ненаглядное чадо. И ушли”.
- А она не разбудила?
- Кто тут сказочник, ты или я?
- Молчу!
“Светка ещё помнила, как Ромка в школе влепил портфелем ей между лопаток. И затаилась на него обида. И она не просто его не разбудила, а ещё подперла Ромкину дверь снаружи старой шваброй”.
- Ты это сейчас придумал?
- Ладно, Ромка, я сплю.
- Ну, Антон, всё – молчу.
Ромка прижался ко мне, доверчиво засопев.
- У тебя насморк. Капли нужны?
- Я всегда так соплю, когда засыпаю.
- Не дождусь.
“Ромка даже не успел поесть как следует. Съел полусырые сосиски, собрал портфель. А дверь оказалась запертой. Он и так старался, и так, а она не открывалась. До французского оставалось пятнадцать минут. И тогда Ромка решился. Он открыл окно, до деревьев было метров пять. Не допрыгнуть. И он прыгнул вниз…”.
- И полетел?
- Не влезай в мою сказку. Не разбился он. Ромка жил на первом этаже. Он успел на урок, а на перемене здорово отлупил Светку.
- А откуда он узнал?
- Это ведь сказка.
Ромка посмотрел в потолок. Свет от уличных фонарей строил на потолке различные фигуры.
- Не быть тебе Пушкиным, это факт.
- Согласен, мой Пушкин хромает.
Ромка вылез из-под одеяла, и опять забрался на меня.
- Антон, а почему Ромка?
- Почему на мне Ромка? Ума не приложу.
- Да, нет. Почему в рассказе? Разве других более подходящих имён не нашлось?
- Почему-почему. Я знаю только одного непоседливого лягушонка Ромку.

Добавлено (30.04.2008, 20:02)
---------------------------------------------
- Про, непоседливого, понятно. А почему, лягушонок?
- Я вспомнил тебя в школе, когда ты играл в театре. Ты был таким зелёным.
- Тогда ладно.
- Что, ладно?
- Можешь звать меня лягушонком.
- Тогда спать, - я повернулся на левый бок, и Ромка скатился рядом.
- А я не пойду завтра в школу.
- Это почему?
- Опоздаю. Пока зайду домой за портфелем, пока дойду до школы.
- Знаешь, а я тебе помогу. Я захватил твой портфель.
- У!
- Не вой.
- Не буду.

Добавлено (30.04.2008, 20:03)
---------------------------------------------
- Ну, куда тебя денешь? Айда!
Таня откинула одеяло, и Ромка с громким криком запрыгивал на кровать. Надо было видеть его глаза – они так и загорались. Ромка притыкался к нам обоим, и тихо засыпал, мирно посапывая. И больше никакой гром его не пугал.
- Эх, опять план сорвался.
И тогда Ромка открывал один глаз.
- Я больше не буду.
- Будешь, будешь.
- Ага, буду. Только завтра я буду ночевать у баб Гули, и вы сможете заняться выполнением плана. Ой!
Ромка заработал подзатыльник, и опять стал мирно посапывать. План пропадал.

Добавлено (30.04.2008, 20:04)
---------------------------------------------
- Я просто прилипучий.
- Заметил.
Ромка повернулся ко мне спиной.
- Антон, я, правда вам надоел?
- Вот язык. С чего бы это?
- Ну, я ведь прилипучий.
И он опустил глаза. Я запустил руку в его волосы.
- Ромка, а мы выполнили твой заказ.
- Какой? – его глаза весело заблестели.
- Будет у тебя младший брат.
- Правда?!
И он запрыгнул мне на руки.
- Ох, и стар я стал для таких дел. Да и тяжёл ты.
- А я знал про малыша. Мне мама сказала.
- И что же ты морочил меня?
- А ты не спрашивал!
Он спрыгнул, и кубарем укатился в зал. Сел в позу лягушонка, обняв свои ноги.
- А я тебе сказку покажу!
- Когда?
- Вот глупый, сказка ведь вершится ночью.
- Учту.
- Учтёшь что глупый, или что ночью?
- Ну, тебя.
В Ромку полетел мой тапочек. Он ловко его поймал.
- Не отдам. Только за выкуп.
- Ремень подойдёт?
- Вполне.
Ромка спружинил, вытянув вверх руки. До потолка он так и не достал.

Сил почти не осталось. Вначале Ван терпел, и даже виду не давал, что ему больно. А было и, правда, больно. Его секли в две команды, пока один отдыхал, второй работал. Специально ради него из Германии прибыла группа Ананербе. Три офицера Рейха. Пытали только двое из них, третий, третья, даже не появлялась. Но даже офицеры Ананербе уставали, и тогда Вана оставляли одного, бросали на холодный пол камеры, и уходили. Иногда на час, иногда на день. Но всё чаще и ближе слышались удары Красной Армии. И Ананербе спешило. На этот раз появилась женщина, худая и высокая, с чёрными волосами и очень холодными глазами. Ван сидел на железном стуле, руки и ноги были связаны.
- Ты скажешь, как ты это делаешь? – она села перед ним на колени, и её ногти впились в его щёки. Она подняла его лицо. – Я жду.
- Я! Я не понимаю, что вы хотите!
- Не упрямься, мальчик. Если ты нам поможешь, пытки закончатся.
- Я не понимаю вас! – Ван говорил с трудом. Ужасно болела левая скула, и всё тело. Мальчишка просто не мог быстро поправится, пытки продолжались без остановки.
- Так ты не хочешь нам помочь?
- Я не понимаю вас.
И хотя Ван великолепно говорил по-немецки, эта его способность высоко ценилась в отряде, и даже что все офицеры Ананербе не плохо говорили по-русски, мальчишка не понимал, что от него хотят. Да и если бы понял, он бы не сказал. Он ненавидел немцев всей душой. На его глазах убили мать, и расстреляли младшего брата. И куда-то увели сестру. Он лучше умрёт, чем что-то скажет.
- Ты сам виноват, мальчик.
Женщина встала и кивнула солдатам.
- Ты ведь хочешь пить?
Один из солдат зачерпнул воды из бочки, и выплеснул на него. Мальчишка только облизал сухие губы.
- Знаешь, мальчик, электрический ток одно из величайших изобретений человека. И он хорошо развязывает язык.
Сначала не было боли. Она пришла потом, медленными и точными ударами стала обволакивать всё его тело, заполняя всё сознание Вана. И мальчишка прикусил губы, потекла кровь.
- Можешь сколько угодно терпеть, у нас много времени. Ты сломаешься.
И он сломался. Он закричал. И боль отступила. Ван видел, как горят глаза женщины, у неё прямо слюна закапала из-за рта. И он чувствовал, как боятся солдаты, стоящие за его спиной. Ван ждал одного, скорее бы умереть, и когда он вернётся, ещё сильнее с ненавистью будет бить фашистов.
Вдруг стало тихо, потом появился гул. Он стал приближаться! И мальчишка провалился в темноту.
Тело уже не болело, только хотелось пить. Он очнулся, лежал в воде, но вода не была мокрой, и она не доставляла дискомфорта. Небо застыло, и его облака спокойно покоились на небосводе. И не было ветра. Как только он появлялся, облака и тучи начинали двигаться. Медленно течь по своему пути. Пропадал ветер, и всё успокаивалось.
Но сейчас ветер был, и облака носились по небу. Ветер приносил холод.
Ван встал. Чтобы вернуться, ему надо идти. Пройти от начала и до конца. И когда следует вернуться, Ван почувствует. Самое сложное в конце, когда два мира, его, и этот, соединяет шаткая тропинка. Шаг влево или вправо, и бездонная пропасть. Многие, кто хотел вернуться, поскальзывались, и падали в никуда. А Ван уже два раза возвращался. А вернуться надо. Немцы планировали прорыв совсем с другой стороны, где их не ждали.
Ван встал, и солнце заиграло на Ванькином лице. Мальчишка фыркнул, и улыбнулся. Третий раз, как началась война. И улыбался он только здесь. Не было привычной гимнастёрки, а только шорты и футболка.
- Приветствую тебя, мой принц!
Рядом с Ваном оказался Михалыч, вечный вампир, который позарился на кровь богини, и за это был унижен до состояния обычной дыры в никуда, из которой пахло не лучшим образом.
- Привет, Михалыч! Почему ты называешь меня принцем?
- Это привычка! Принц – не звание и должность, а состояние души. Ты ведь приносишь что-то светлое.
Ван хмыкнул. Слышал бы Михалыч, как он ругался во время боя, и какими словами крыл немцев. Уши вяли.
- А ты откуда здесь?
- Да Розалия прикалывается. Бросает из мира в мир. Ну, вот скажи, понравилась она мне, ну разве надо было меня вот так, в яму превращать.
- А зачем ты хотел укусить её, да ещё и богиню?
- Да кто ж знал? Может, ты посодействуешь, поговоришь с ней. А?
- Да она меня даже не знает!
- Это не важно! Поговоришь?
- Ладно, посмотрим. Ты, не знаешь, почему так холодно? Раньше было намного спокойнее.
- У вас идёт война, и в других мира я уверен, тоже. Здесь это чувствуется. Сплошной негатив.
- Я быстрее в ледышку превращусь.
Михалыч уходил глубоко под землю нескончаемым туннелем. По краям, которого было два глаза. Они осмотрели на Вана. И Михалыч хмыкнул. Из глубины отверстия поднялся смердящий запах.
- Фу, Михалыч, разве ничего нельзя с твоим дыханием сделать?
- Извиняюсь, мой принц. Но у меня нет носа, и поэтому запахи мне не страшны. И осмелюсь спросить, почему ты так легко оделся?
- Это не мой выбор. В моём мире даже нет такой одежды.
- Ещё одна загадка!
- Да!

Добавлено (07.05.2008, 21:37)
---------------------------------------------
Чтобы согреться, Ван подпрыгивал на одной ноге.
- Может, мой принц, ты хочешь согреться?
- Естественно, Ватсон! Хочу!
- С этим человеком не знаком. Тоже вампир?
Чтобы не рассмеяться, Ван закашлялся.
- Ну вот! Уже простыл.
- Да это я так, подавился. Смехом!
Вместе со смердящим запахом появилась когда-то белая бутылка.
- Что это?
- Для усугрева. Рыжик где-то раздобыл. Помнит о старике.
- Водка или спирт?
- Не знаю, но замечательная вещь. Будешь?
- Давай!
Сразу же стало тепло.
- Зажуйте.
- Не надо!
- Как знаете! Твоё право. Тогда брось бутылочку обратно, мне пригодиться.
- Ну, держи.
Михалыч пропал.
- Михалыч, Михалыч! Попроси прощения у Розалии, а то сгинешь в мирах.
Дул ветер, но от водки было ещё тепло. И Ван пошёл дальше. Местность менялась сама по себе. Ещё минуту назад росли вековые деревья, верхушками уходящие высоко в небо, а через мгновение на месте деревьев бежала горная река, а дорога, некогда покрытая красной глиной, исчезла. Появлялись горы. И неожиданно мог начаться дождь, а на замену ему пойти град. Складывалось такое ощущение, что мир пытался вымотать путника, чтобы он поскользнулся на последней тропинке, и больше никогда бы не вернулся в свой мир. А дождь и правда пошёл. Крупными каплями он обрушивался на Вана, пытался сбить с ног. Футболка прилипла к телу, а шорты стали тяжёлыми. В кроссовках булькала вода. А мальчишка только улыбнулся. Дождю он был всегда рад. Именно дождь смыл следы, когда немецкие собаки брали его след. Именно дождь утолил жажду и промыл раны после последнего боя.
Дождь только усиливался, но водка делала своё дело. Мальчишка шёл вперёд, насвистывая песню. Он бы запел её вслух, да было как-то неудобно. Чужой мир и чужие правила.
Солнце пришло на замену дождю. Палящее солнце. Ванька даже подпрыгнул от жара, которым стала дышать земля.
Футболка и шорты жарились на ветке небольшого дерева. Сам Ван лежал на горячем песке. Он хотел загореть, а то за всё время, пока шла война, он так и не загорел. Загорело только лицо, но и оно бледнело после мучительно долгой зимы. А сейчас солнце приятно жгло кожу. Было так же хорошо, как и в бане. Но солнце стало пропадать, и появлялась тень. Птиц здесь не было, и Ван медленно открыл глаза. Вокруг него прыгал Рыжик.

Добавлено (07.05.2008, 21:38)
---------------------------------------------
Уже хорошо загорелый, с выгоревшими на солнце белыми волосами. Ван не удивился. Удивляться, значит не уважать законы этого мира.
- Рыжик! Тебе не жарко прыгать?
- Неа! Мне хорошо.
- Раз тебе хорошо, не мешай мне отдыхать.
Рыжик присел на корточки перед Ваном, облокотившись тому на ноги.
- Ты горячий!
- Удивил!
- Ага! Не надо было пить!
- Чего! – Ван поднял голову, уставившись на Рыжика.
- Кого! Зачем пил такую бяку! Бррр!
- Было холодно!
- Станцевал бы!
- Ха! Я не такой егоза как ты. И не пристало солдату Красной армии плясать как детсадовцу.
Рыжик не обиделся на егозу. Он отпустил Ванькины ноги, и прилёг рядом. Тощий, но загорелый.
- Из твоих рёбер можно будет сварить неплохой плов.
- Ага! И из твоих тоже.
Ван был тоже худощавым, но и понятно. Шла война.
- И из меня тоже.
На Вана навалилась приятная дремота. Такая же, как и до войны, когда он с пацанами ходил на реку. И также, усталые и довольные, они валялись на пляже. Куда только делись его друзья, живы ли ещё?
Вана тряхнуло. На нём сидел Рыжик. Он наклонился, и легонько щёлкнул Вана по носу.
- Давай играть!
- Отстань! Я хочу поспать.
- Ну, Вань, давай поиграем.
- Не хочу.
- Давай, а? Знаешь, как давно я уже ни с кем не играл! – Рыжик скатился с Вана, присел, обхватив свои коленки руками, и зашевелил ногой.
- Мне скучно. Изредка попадаются люди, но они все какие-то отстранённые. Думают, что я им снюсь. И даже пугаются, как чуму.
Ван присел. Он почувствовал в голосе Рыжика слезливые нотки.
- А как же наши ребята? Пограничники!
- Им нельзя долго задерживаться на дороге, а то навсегда останутся здесь. А мне нельзя долго оставаться у них.
- Вот только не надо!
Рыжик шмыгнул носом.
- Чего?
- Этого!
- Чего, этого?
- Сам знаешь, чего, этого?
- Не знаю, скажи, чего, этого?

Добавлено (07.05.2008, 21:38)
---------------------------------------------
Ван чувствовал, что Рыжик готов улыбнуться.
- Сырость разводить, вот чего, этого!
- Не буду сырость разводить, эту!
- И во что будем играть? Ой! Тебе, наверное, некогда играть, надо спешить к своим.
- Ну, во-первых, спешить как раз и не надо.
- Здесь нет времени?
- Вот именно!
- А во-вторых?
- А во-вторых, я сам хочу играть. Соскучился уже. Знаешь, как трудно жить среди взрослых? Будь осторожнее! Во время боя держись ближе к штабу. Мой руки перед едой! Прям, я маленький какой-то.
- Не переживай, взрослые все такие.
- Угу!
Солнце ещё не собиралось уходить. Зато рядом с пляжем появилась вода, которая далеко вдаль уходила морем.
- Или океаном?
- Опять влез без спросу в мои мысли.
- Ой! Опять! – Рыжик испуганно закрыл лицо руками.
И с улыбкой смотрел сквозь пальцы.
- А что мне за это будет?
- Ну! Что ж! Придётся тебя утопить.
- Ай! Я ведь плавать не умею.
- Быстрее пойдёшь ко дну.
Рыжик оказался на редкость лёгким. Ван без труда перебросил его через своё плечо, и потащил к воде. А Рыжик несмело брыкался.
- Ай! Не надо! Ты меня утопишь!
- Ну, ради воспитания один раз потонуть можно!
- А вот и нельзя. Я хрупкий!
- Ага! Как венецианское стекло.
- Как что?
- С длинным языком.
- А вот и не правда!
В доказательство Рыжик высунул язык, и лизнул.
- Ой! Ты ещё и кусаешься.
- А вот нечего было прыгать, не укусил бы.
- Так это ещё и я виноват?
- Ну а кто же? Не я ведь? АЙ!
Рыжик полетел в воду. Плюхнувшись, он поднял столб брызг. Которые сразу полетели в Вана.
- Не утопишь, не утопишь!
- А это мы ещё посмотрим.
Ван с разбегу вошёл в воду, погрузившись в неё с головой. Вода была тёплой. И солёной. Опять Рыжик постарался.

Добавлено (07.05.2008, 21:39)
---------------------------------------------
. Он умел подстраивать этот мир под себя, чтобы не было скучно. Умел делать его живым и интересным. Может, от того, Рыжик перестал быть гостем, как Ван. Здесь он жил.
Ван поднырнул под Рыжиком, ухватился за его тощие лодыжки, и потащил под воду. Рыжик дурашливо задрыгал руками и ногами. Ван как ошпаренный выскочил из воды. Он стоял мокрый, уже немного загорелый, и прикрывал ладошкой левый глаз.
- Блин! Рыжик! Ты зачем брыкаешься? Чуть глаз не выбил!
Рыжик перестал улыбаться.
- Больно? Прости! Я не хотел сильно брыкать ногами. Правда, больно?
- А ты проверь! – но Ван не сказал так. Зачем обижать Рыжика. Он и так всё потерял в своей жизни. Ван удивлялся, как Рыжик может жить один, в целом мире. И не знай где. Мальчишке ведь всего восемь лет. Совсем цыплёнок.
- Пройдёт! Да! Мне надо было быть осторожней! Сам виноват, что сцепился с рыжей бестией!
- Это я бестия? – Рыжик подскочил.
- Ну не я ведь! Я примерный ребёнок.
- Ага! Ручка от горшка и то примернее.
- Так я ручка?
- А я бестия?
- Ага!
- Ага!
Сказали оба и одновременно! И оба засмеялись.
- Выдрать бы тебя, да опять брыкаться начнёшь.
- Драть вот не за что!
- А если бы было?
- Тогда бы не стал брыкаться. Знаешь, я маленький ещё был, но помню. Когда шалил, и не слушался маму, она подойдёт, возьмёт меня и положит себе на колени. И легонько так – ШЛЁП! И не больно, а ради воспитания. Знаешь? Я бы всё отдал, чтобы ещё так – ШЛЁП! И чтобы мама!
- А я не подойду?
Ван подскочил к Рыжику! И ШЛЁП!
- ААА! Не честно! Маленьких обижать?
- Тебя обидь! Глаз не хватит.
- Тогда что?
- Что?
- Выдрать! – и Рыжик, расставив руки, упал в воду, подняв брызги.
- Выдрать! – Ван упал рядом.
Вода была тёплой, и мягкой, словно тёплая домашняя постель. И крепко держала на плаву два тела. Солнце ещё припекало.
Всё кончается, даже маленькая частичка счастья. Первым пропало солнце, и очень быстро поднялся ветер. Холодный и пронизывающий.
- Не вовремя!
- Ага! – Рыжик передёрнул плечами.
И он замер.
- Рыжик! Ты чего? Надо быстрее укрыться.

Добавлено (07.05.2008, 21:39)
---------------------------------------------
- Что-то случилось!
- Конечно! Нас сейчас снесёт.
Рыжик вдруг посмотрел прямо в Ванькины глаза. И Ван увидел в них всю глубину этого мира. И, если ему не показалось, увидел даже звёзды. Звёзды в детских глазах.
- Что-то не так. Я чувствую это.
- Пошли! – Ван склонился над Рыжиком, потащил за собой. – Идём!
- Нет! Уже пора. Тебе надо уходить!
- Нет! Слушай, ты должен идти.
- Без тебя я не пойду!
- Ты должен. Тебе надо вернуться.
- Куда, вернуться?
- Домой! Тебе ждут, - Рыжик не глядел на Вана. Он смотрел через него. Куда-то дальше и глубже.
- Ты всего лишь восьмилетний, нахальный мальчишка. И я старше тебя. Ты должен меня слушаться. И ты идёшь со мной? – Ван схватил Рыжика за плечи, и притянул к себе. И почувствовал, как подает. Как исчез этот непонятный мир. Как земля провалилась под ногами, и он провалился вместе с ней. Но Ван чувствовал, что Рыжик вот он, рядом. И тот вцепился в Вана. И Ван не отпускал его. Они летели, или падали. Темнота, которая ослепляла. Ужасно болели глаза. Ван слышал, он чувствовал, как бьётся сердце Рыжика. И сдерживался, чтобы не чихнуть. Волосы Рыжика щекотали Вану нос.
Внезапно пропала и темнота. Навалилась дремота, через которую слышался знакомый голос.
Ван открыл глаза.
- Ванька! Ты вернулся.
Ван знал, кто это, но не мог поверить. Он вернулся слишком рано. Грызло беспокойство.
- Гриш! – и он повис на шее старшего лейтенанта.
Тот его обнял, и поднял над землёй.
- Мы видели, как немцы тебя уводят, но, понимаешь, не могли вмешиваться. Мы не могли себя выдать, впереди была операция.
Ванька уткнулся в шею Мохова. Старшего лейтенанта Григория Мохова, командира развед отряда.
Дом, вот он.
- Хорошо, что не вмешались. Операция была важнее.
- Ты – самое важное, что есть.
- Не льсти.
- Ван!
И Ван опомнился. Рядом стоял Рыжик, голый, загорелый, с поцарапанными коленками.
- Ты меня вытащил.
Мохов отпустил Ваньку. Тот встал на ноги, с удивлением посмотрел на Рыжика. Значит, он вытащил его. Но, надолго ли? Мохов с удивлением посматривал на незнакомца.

Добавлено (07.05.2008, 21:40)
---------------------------------------------
- Батенька, а вы кто?
- Гриш! Это Рыжик.
- А у Рыжика есть имя?
И Ван смутился.
- Не знаю. Он Рыжик! И всегда был Рыжиком.
Мохов понял, почему Рыжик. Волосы мальчишки были рыже золотистыми. И всё его лицо украшали многочисленные веснушки. И Рыжик увидел, что его рассматривают, и покраснел. От кончиков ушей до пяток.
- Мама звала меня Алёшкой! Но это было давно.
- Почти в другой жизни, - Ван понял Рыжика.
- Гриш! Он мой друг. И он оттуда!
Мохов знал, что его любимый Ванька мог обманывать смерть. Знал, радовался, и боялся одновременно. Сейчас то он вернулся, но что может быть завтра? А Мохов не хотел потерять мальчишку. У него никогда не было своей семьи. Он хотел завести её, но война помешала планам. А Мохов хотел сына. Озорного и непослушного. Как и хотел человека, который мог бы подарить ему этого непослушного.
Рыжик стоял, и не мог понять, почему он жив. Он и раньше оказывался в мире живых, но только на несколько минут, а иногда, и секунд. Но сейчас он был жив.
- Вань! Ущипни меня!
- Чего?
- Ущипни!
- А, проверить хочешь?
И Ванька ущипнул. И Рыжик взвизгнул. Подпрыгнул и стал тереть ущипленное место.
- Ау! Больно!
- Ага! Так и должно быть. Больно!
Мохов ещё не мог прийти в себя. Он присел перед Рыжиком на колени.
- Значит, ты был вместе с Ванькой?
- Ага! Мы вместе играли.
- Тебя тоже убили немцы?
Рыжик сморщил рожицу, как будто пытаясь, что-то вспомнить.
- Неа! Я погиб намного позже. Война тогда уже закончилась.
Мохова озарила догадка.
- Мы победили?
- Ага! Значит, я в прошлом?
- Точно! Но это разве возможно.
- Эйнштейн говорит, что да.
- Кто?
- Учёный один, американский. В этом нет ничего сказочного. Ведь прошлое, или будущее, это всего лишь информация, сокрытая временем.
Мохов прошёлся рукой по волосам Рыжика.
- А скажи, может, ты и есть этот Эйнштейн? А? Такие теории гнёшь!
И Рыжик опять покраснел.

Добавлено (07.05.2008, 21:40)
---------------------------------------------
- Неа! Я второклассник. Был им!
Рыжик присел, обняв себя за коленки. И грустно стало Вану. Что дальше будет с Рыжиком? Ведь это незнакомая ему эпоха.
- Гриш! Давай возьмём Рыжика к себе? А?
- Ну! Вань! Он ведь совсем ещё малыш, а детям нечего делать на войне!
- Но я ведь здесь?
- Ты, это другое! К тому же, ты всё равно бы сбежал, отправь я тебя в тыл!
- Ага!
- Вот!
- Мохов! Рыжик не выживет один. Это явно не его эпоха, и с ним должны быть люди, которые его понимают!
- И кто эти люди, ты?
- Ага! И ты.
Оставлять мальчишку в отряде, значит взять на себя ещё одну большую ответственность. Но Рыжик пропадёт в тылу. Сболтни, что он из будущего, да мальчишку просто зажуют. Или ещё хуже, им займётся НКВД, или МГБ. Ведь Ананербе, которое заинтересовалось Ванькой, по своей сути ничем не отличается от наших служб. Практически ничем.
- А как объясним командованию?
- Ну, Мохов, ты меня удивляешь. Сейчас идёт война, и кругом много сирот.
- Голых!
- А чо такого? Купался, увидел немцев, сбежал.
- Писатель, блин!
- Ага! Закончится война, им и стану.
- Голый писатель!
- Гы! Я ведь тоже купался, когда смылся от немцев.
- Эх! Ванька! Ванька! Совсем исхудал! Одни рёбра!
- Для конспирации. На гражданке от пупа наемся.
- Ладно. Пошли.
Он накинул на них свою плащ-палатку. День клонился к закату. Когда не шёл бой, можно было услышать пение птиц.
Рыжик вначале сторонился взрослых. Сядет неподалёку, и наблюдает. А Ваньке обрадовались. Ван опять был в гимнастёрке. Новые сапоги сверкали на солнце. А медаль “За отвагу” отдавала всеми цветами радуги, когда на металл падал золотистый луч.
- Рыжик! Ты чего один? Или сапоги жмут?
- Неа!
Рыжик тоже был в военной форме. Правда она была ему ещё великовата, но ребята обещали подкорнать по размеру.
- Всё думаешь?
- Ага! Этот мир не мой! Мой, конечно, а может и не мой.
- Чего?
- Может, мир параллелен!
- Рыжик! Ты меня пугаешь! Тебе нельзя долго одному находиться.

Добавлено (07.05.2008, 21:41)
---------------------------------------------
- А чо такого? Это каждый дошкольник знает, кто читал Стругацких и других. Фантастика.
Ван склонился над ухом Рыжика.
- Ты только про Стругацких и свои миры ребятам не говори. А то решат, что тебя контузило.
- Не маленький! Сам знаю.
- Лёх! – Ван впервые так обратился к Рыжику. Впервые, и засмущался, даже сам не поняв, почему.
- Вот победим фрицев, мир настанет. Тогда и поживём. Мохов обещал тебя с нами взять. Как семья!
- А может не надо?
- Почему не надо? Не хочешь с нами жить?
- Хочу! Не знаю. А вдруг я встречу своих настоящих, живых родителей.
- И что? Ты ведь ещё не родился!
- Так! Но всё равно, как-то всё неправильно.
- Ты хочешь вернуться?
- Не знаю. Когда я был там, то не было той неопределённости, что есть сейчас.
- Рыжик! Может, Мохов прав?
- Да?
- Может, ты и есть твой Эйнштейн? Что за мысли в твоей голове?
- Кто знает, сейчас кто есть кто?
Рыжик ещё спал, когда началось совещание в землянке командира. Были все, кто участвовал в операции. Был Ванька. Он был один, кто участвовал в операции. Его проводят до опушки леса, до деревни, где стояли немцы. И тогда он будет один.
- Вань, по нашим сведениям, документы находятся в школе, в кабинете директора. Немцы будут стоять ещё часов десять в деревне, потом двинутся. За эти десять часов надо достать документы.
- Сколько прошло времени.
- Полтора часа.
- Ещё час, чтобы добраться.
- Да.
- И того семь с половиной.
- Да!
- Мохов, ты уверен в информации?
- Михалыч проверен. У него немцы сына убили.
Ван хмыкнул.
“Михалыч”. И вспомнил вампира.
- Ладно. Гриш, у меня к тебе просьба.
- Говори!
- Присмотри за Рыжиком. Ему трудно сейчас.
- Хорошо! – Мохов кивнул.
Ещё через пять минут Ванька был одет как бродяжка – старые, порванные штаны, фуфайка.

Добавлено (07.05.2008, 21:41)
---------------------------------------------
- Оденешь ботинки.
- Не! Босяком убедительнее будет.
- Тогда, удачи!
- Давай!
Ван протянул руку, но Мохов сделал то, чего всегда стеснялся. Он притянул к себе Ваньку, обняв, прошёлся по его волосам.
- Ты вернёшься.
И Ван не стал юлить. Он молча кивнул. И Мохов ощутил его кивок.
Прямо рядом с землянкой уже начинался лес. И мальчишка нырнул в его дебри. И нарвался на Рыжика. У того блестели глаза.
- Уходишь?
- Война!
- Война! А почему не предупредил?
- Ты ведь спал!
- И что! Разбудил бы!
Ван только пожал плечами. Он заметил взгляд Рыжика, и отвёл глаза.
- Возьми с собой?
- Нельзя!
- А ты?
- Я привык.
- И я привыкну! Я не могу один.
- А Мохов?
- Мохов твой, а я один. Возьмёшь?
- Одежда?
Рыжик стянул гимнастёрку, остался в одних штанах. Снял и сапоги.
- Пойдём!
И Ван пошёл. В метрах пятидесяти текла небольшая речушка. Или, даже скорее ручей. Берег обрывался, и на пол метра уходил к воде. И Рыжик прыгнул в воду, при этом скатившись по глине. Когда он поднялся, то стал просто чумазым.
- Так я более похож на бродягу.
- Угу!
- Тебе тоже следовало бы извозюкаться.
- Давай.
И он съехал. В другой ситуации, он бы подурачился. Но предстояла операция, и время шло. Кто знал, когда немцы уедут? Лично он не доверял леснику.
- Пойдём.
Весь путь мальчишки шли молча. Ван даже не узнавал Рыжика. Обычно тот говорит и говорит. Он даже подумал, что Рыжик отстал, и оглянулся. Но Рыжик шёл рядом, пытаясь не отставать. Его лицо было чумазым и было напряжённым.
- Боишься?
- Что погибну?
- Да!

Добавлено (07.05.2008, 21:42)
---------------------------------------------
- Я уже умирал!
- А я боюсь.
- Да? - Рыжик вскинул взгляд на Ваньку.
- Боюсь, что тебя убьют, и я останусь один.
И тогда Рыжик взял его за руку. Но тревога за Рыжика осталась.
Показалась деревня.
Может, когда-то деревня была и больше, но сейчас домов осталось несколько штук. Да и домами их нельзя было назвать. Вместо цельного забора, огораживающего каждую избу, остались только несущие палки, а самого его не было. Но школа хорошо была видна на фоне других невзрачных домов. Школа была двух этажной. И за обвалившейся штукатуркой шла кирпичная стена. Видно, она была новой, построенной ещё до войны. Удивительно, почему школа не пострадала.
- Рыжик, будь здесь. Я проверю, где немцы.
- Стой! Ты думаешь, что они в этих старых домишках? А не надёжнее им было остановиться в школе? Раз документы такие важные, то и охранять их нужно всем.
И Ван даже не знал, что ответить. Логика в словах Рыжика присутствовала.
- Смотри!
Из школы вышли. Два солдата, на груди которых висели автоматы. Русские. Да и форма была русской.
- Так, это интересно.
- Наши?
- Неуверен.
Ван перестал сомневаться, когда солдаты заговорили по-немецки. Они явно кого-то ждали.
- Михалыч продал!
- Ты уверен?
- Рыжик! Ну откуда в тебе такая способность?
- Какая?
- В каждом человеке искать только хорошее? Есть ведь гады, и вот они – фрицы.
- Они солдаты, как и ты.
- Блин! Рыжик!
- Да?
Ван понял, что начинает перегибать.
- И как нам пробраться в дом?
- Через главные двери.
- Чего?
- Если Михалыч им всё рассказал, то они ждут только тебя. Меня в плане нет.
- Вот и прекрасно! Ты можешь спокойно вернуться, и рассказать про лесничего.
- Это ещё надо проверить.
И Рыжик выбежал из кустов. Ван даже не успел схватить его за штаны.
- Стой! Ты рехнулся?

Добавлено (07.05.2008, 21:43)
---------------------------------------------
- Следи за ситуацией, и воспользуйся шансом.
- Чего?
Рыжик отвернулся и двинулся к школе. Он крутил головой, словно кого-то искал.
- Зорька! Зорька! Ты где?
Он спокойно подошёл к школе, и кого-то искал. Один из солдат скрылся в школе, второй незаметно передёрнул затвор.
- Дяденьки! Вы не видели, коза здесь не пробегала? Зорька. Такая белая, с рыжим ухом. Хвоста нет. Если не найду, бабка с меня шкуру сдерёт.
Ван подполз ближе, как раз слева от школы. Вышел офицер, одетый как русский. С двумя звёздочками на каждом погоне. И Ван увидел его лицо. Озадаченное. Если Михалыч и сдал его, то о Рыжике ничего неизвестно.
- Мальчик! Ты откуда здесь?
- Дяденька! Вы не видели, коза здесь не пробегала? Зорька. Такая белая, с рыжим ухом. Хвоста нет.
- Какая ещё коза? Что за бабка? Ты, из какого дома?
- Из Прохоровки я. Там, - и Рыжик махнул рукой за школу. – Два дня ищу, окаянную. Прям, не знаю, что делать? Бабка ведь осерчает.
Офицер разглядывал Рыжика, как будто с кем-то сравнивал.
- Ты голоден? Пойдём, у нас есть что поесть.
- Спасибо, дяденька! Но мне надо козу искать.
- Пойдём! – и офицер расстегнул кобуру.
И Рыжик заметил этот жест. Ван напрягся.
- Спасибо, дяденька! Спасибо этому дому! – и Рыжик упал на колени, делая вид, что будто молиться. Солдаты расслабились, убрав руки от оружия. Рыжик увидел Вана, и подмигнул ему. Он зажал в кулаке горсть земли, и медленно поднялся.
- Спасибо вам, дяденька! – и перекрестил солдат, при этом со всего размаху бросил в них землю. И побежал. Прежде чем немцы опомнились, Рыжик забежал в кусты. Вместе с немецкой бранью, раздались выстрелы. Офицер не бросился следом, он послал солдат. Из дома выбежало ещё пять человек.
- Следи за ситуацией, и воспользуйся шансом.
Ван понял Рыжика. Какой же он молодец.
Из дома раздавалась немецкая брань. И по этим громким крикам Ван ориентировался по школе. Явно, документы находятся там, где и немцы. Ванька вжался в угол под лестницей. Здесь было темно и сыро. Раздался немецкий смех, и Ван увидел Рыжика. Его тащили за руки. Над губой Рыжика маленькой красной струйкой текла кровь. Левый глаз Рыжика затёк. Но он увидел Вана. И улыбнулся.
К чёрту эти документы. Важнее был Рыжик, а не бумажки. Они гроша ломанного не стоили с жизнью мальчишки. Немцев было двоё, они только тащили Рыжика. Остальные остались на улице.
Ван всегда хорошо стрелял, и в этот раз он не промахнулся. Рыжик выскользнул из рук мёртвых солдат.

Добавлено (07.05.2008, 21:43)
---------------------------------------------
Ван не успел его остановить! Когда, потревоженные выстрелами, вбежали солдаты, Рыжик успел выдернуть чеку у немецкой гранаты.
Рыжик улыбался.
Раздался взрыв, и Вана отбросило под самую лестницу. Он собой проломил деревянную стену, и отключился. И Ван не видел, как детонировали другие гранаты, которыми были обвешены немецкие солдаты. Как второй этаж школы, где находились немецкие офицеры, просто обвалился. И Ван не видел, как его вытаскивали. И не помнил, как Мохов давал ему пить.
Он очнулся только через сутки после операции. И увидел Мохова. Тот сидел рядом, уснув на стуле.
- Пить!
- А? Ванька, ты проснулся?
- Дай пить!
- Конечно.
Руки подняли его голову, и живительная влага остудила жар. И температуру.
- Лесник нас предал!
- Не волнуйся. Думаешь, почему мы пошли за тобой? Лесник просто прокололся. Напился как свинья и всё выложил.
- А Рыжик?
- Вань! Школа полностью обвалилась. Выжил только ты.
- А документы?
Чтобы Мохов не увидел слёз, Ванька как можно дальше повернул голову в бок, вжавшись в подушку. И слёзы закапали на подушку.
- Документы были в сейфе и не пострадали.
- Он спас меня. Я ведь видел, как его тащат, и хотел вмешаться. Но он опередил меня, понял, что операция намного важнее его жизни. Но, Мохов, никакие документы не важнее жизни ребёнка. Даже если и война.
- Он поступил так, как поступил бы и ты, поменявшись местами.
- Наверно.
Через неделю Ванька пошёл на поправку. Раны быстро затягивались, но рана на душе ещё была открытой. Ван так и не попросил прощения у Рыжика. Он так его и не похвалил. Выход был, и Ван знал, что ему может перестать везти. Но Рыжик?
Немцы двигались мелкими колонами. Впереди шёл бронетранспортёр. Сзади колонна из нескольких машин.
- Гриш! Ты ведь знаешь, что я не могу поступить иначе?
- Будь осторожен!
- Ещё увидимся.
Немцы не успели отреагировать, как под бронемашину бросился мальчишка. И раздался взрыв. Покорёженный металл подбросило в воздух.
Ванька сразу увидел Рыжика. Он сидел на пляже, обняв себя за коленки, и смотрел на закат. Дул тёплый ветер, обдувая волосы Рыжика.
- А всё-таки я тебя выдеру!
И Ван снова увидел глаза Рыжика. Увидел, как в них заискрились звёзды.
- Ага!